Марш Турецкого, или 50 шагов следователя по особо важным делам Генеральной прокуратуры РФ - Фридрих Незнанский

Семеныч хотел сказать все это, но не мог, потому что задыхался. Грудь вдруг сдавил стальной обруч.

- Семеныч, что с тобой? по-прежнему топтались за дверью железнодорожники.

Темный плащ не выдержал и распахнул дверь, направив на них оружие:

- Назад, вашу мать!

- Я прошу вас, оторопел бригадир состава, сп… сп… спокойно…

- Боже мой вдруг раздался визг. Куда мы едем?! Да остановитесь же!!!

- Тебе не уйти. Брось пистолет, несколько осмелел второй машинист, высокий красивый брюнет. И сделал один шаг вперед.

- Не подходить!

- Перестань, успокойся… Брюнет сделал еще два шага. Сзади него, затаив дыхание, как медузы, подплывали еще человек шесть.

- Я сказал назад! И Темный плащ выстрелил ему в грудь, неожиданно даже для самого себя.

Брюнет повалился на спину. Медузы в панике отколыхнулись обратно. Вагон вдруг тряхнуло.

Темный плащ бросился назад в кабину, чувствуя, что дело дрянь. Машинист Семеныч, закатив глаза, лежал лицом на рычаге управления. Темный плащ глянул в окно и увидел стремительно приближающуюся черную точку.

- Стой! заорал он неизвестно кому и бросился в конец вагона. Пассажиры соответственно побежали от него.

Через восемь секунд электричка врезалась в три буферных вагона, стоявших в тупике. Электровоз завалился на левый бок, увлекая за собой весь состав.

Темный плащ, вцепившийся в сиденье, при ударе отлетел в другой конец вагона, выронил пистолет, ушиб колено, а осколки стекла поранили ему глаза. Кое-как встав на ноги, он на ощупь нашел двери и, проявив изрядную настойчивость, приоткрыл их таки одними руками.

Турецкий обогнал электричку метров на пятьдесят. После того как она врезалась в тупик, он развернул машину, так чтобы единственной уцелевшей фарой освещать перевернувшийся электровоз. Затем не спеша приготовил оружие и, забравшись на насыпь, стал ждать, пока кто-нибудь выберется наружу. Секунд пятнадцать было абсолютно тихо, только по инерции работали еще в воздухе колеса электровоза, а затем внутри началась какая-то возня.

- Сим-сим, устало сказал Турецкий и чихнул два раза. Ну же, Сим-Сим, давай, открывайся… Странное дело, он поймал себя на мысли, что, прекрасно понимая, сколько внутри пострадавших людей, совсем не хочет немедленно бросаться им на помощь. Первым делом все же хочется прикончить сукиного сына.

Наконец двери заскрипели, подались и немного разошлись в стороны. Сперва вылезла рука, затем с ее помощью остальная верхняя часть тела, завернутая в черную водолазку и светлый пиджак. Человек этот, судя по всему, был цел, и Турецкий уже не смог подавить разродившееся-таки желание доброго самаритянина немедленно прийти на помощь. Он стал выцарапывать мужика на воздух.

Человек, невнятно благодаря, выдернул ноги в черных свободных брюках и вылез было весь, но, что-то вспомнив, вытянул за собой весьма характерный длинный темный плащ.

И тогда обрадовавшийся Турецкий коротко врезал ему пистолетом в зубы. Человек с темным плащом в руке упал на землю, дав возможность посмотреть на себя в спокойной обстановке.

- Сукин ты сын, удивился Турецкий, только сейчас сообразив, кого он преследовал все это время.

Довольно оперативно раздался вой пожарных машин и "скорой помощи"…

Только на следующий день Изида Сигизмундовна по просьбе Турецкого смогла выяснить статистику железнодорожной катастрофы. В некотором роде она могла считаться уникальной, потому что погибло всего двое. Машинист электровоза Семен Семенов от обширного инфаркта миокарда и безногий инвалид, некто Кирилл Ковалевский от удушья. Второй машинист, получивший пулевое ранение в грудь, остался жив.

В тот же день, хотя, скорее, в ту же ночь, в 2.20 дома у Турецких раздался телефонный звонок. Ирина нехотя сняла трубку и, едва услышав женский голос, ни слова не говоря, передала телефон мужу.

- Александр Борисович? Говорит дежурная медсестра второго хирургического отделения госпиталя МВД. Я передаю трубку вашему товарищу.

- Кх… гм… Это был Кротков? услышал Турецкий полузнакомый и необычно вялый грязновский голос.

- Да… Турецкий был поражен этой сверхпроницательностью приятеля и вдруг вспомнил давешние слова Грязнова, на которые в пылу гонки он не обратил внимание, принимая их за начинающийся бред:"Он этот… тот, что роет землю…" Ну конечно, крот, Кротков! Славка еще тогда догадался, вот ведь хитрый сукин сын!

Грязнов остался удовлетворен:

- За тобой новый пиджак.

Как позже узнал Турецкий, пуля Кроткова испортила пиджак в двух местах, кроме рукава разорвав во внутреннем кармане Славы санкцию на арест… Кроткова Василия Петровича 1957 года рождения.

Турецкий постарался гармонично влиться в толпу радостно-оживленных зрителей, пришедших на открытие немецко-российской выставки "Конверсия-99". Зрелище, надо сказать, было не слишком редким для крупного, бурлящего Мюнхена, и потому толпа могла называться толпою только с большой натяжкой. Немцы пришли поглазеть на довольно рядовое зрелище исключительно из-за нетипичного присутствия местных промышленных воротил и заморских, а именно российских представителей государственной власти. Русских, правда, в последние годы здесь навидались, но все ж таки не каждую неделю российский премьер-министр братается с мюнхенским народом. К тому же, и это всегда поражало Турецкого, к Фроловскому в Германии относились как-то до странности тепло. Складывалось впечатление, что облеченные властью его уважают, а простой немецкий народ прямо-таки любит, хотя Турецкий не понимал, как можно любить человека, который не пьет пива.

Чувствуя себя белой вороной, ибо ему, в отличие от остальных, были до лампочки и присутствующие светила, и победы конверсии, о которых с подъемом начал вещать у микрофона Фроловский, Турецкий неуверенно терся в задних рядах с совершенно определенной целью, не имеющей ничего общего с проблемами конверсии. Ему нужно было привлечь внимание Веры Качаловой, которая стояла за плечом мужа и героически пыталась скрыть одолевавшую ее скуку, и при этом не попасться на глаза самому Фроловскому.

С чего вдруг у него появилось непреодолимое желание увидеть супругу премьера (а если честно, не только увидеть), Турецкий и сам не смог бы объяснить. Но это свербящее желание заставило его провернуть множество дел в поражающе короткий срок. Он раздобыл буклет выставки, из которого путем тщательных арифметических расчетов выяснил, что при некоторой ловкости он может умыкнуть Веру с данного ответственного мероприятия без вреда для стабильности международных отношений. Он успокаивал совесть тем, что укрепление межличностных отношений граждан не менее важно, чем поддержание отношений на межгосударственном уровне. Обзвонив несколько мест, пригодных для намеченного времяпрепровождения, он наконец определился с территорией, вытребовал от нее ключ и гарантию уединенности на целый час. При этом Александр Борисович не обманывался насчет действенности данной ему гарантии, ибо выбитое им помещение было ни больше ни меньше чем конспиративная резервная база центра управления "Пятого уровня" в Мюнхене и могло понадобиться любой непосвященной собаке в любой неподходящий момент.