Амазонки - Аркадий Крупняков

Бакид заметил растерянность царицы и понял: настало время прервать этот разговор, потом начать его снова и вести по–другому. Рыбак уронил голову на грудь, взмахнул руками и со стоном свалился на лежанку. Годейра снова набросила на него влажную ткань, дала знак, чтобы все вышли, велела Беате приподнять старца и поднесла к губам ритон с вином.

Бакид сделал несколько глотков, открыл глаза.

— Я бы хотел поговорить с тобой наедине, — тихо сказал он царице.

— Говори. Это — Беата. Она со мной.

— Ты, я понял, не хочешь возвращаться домой? Так ли это? И почему?

— Там нас ждет гибель.

— Почему же они этого хотят?

— Была страшная ночь. Они обезумели, скованы страхом. Земля, куда ты зовешь нас, им неведома.

— А тебе?

— И мне тоже. Но если там нет эллинов... Больше нам некуда идти.

— Я слышал про вас многое. Но думал, что это просто сказки. Говорят, вы, амазонки, непобедимые воительницы?

— Если это так — мы не были бы здесь.

— Я не то хотел сказать. Говорят, если амазонка на коне — она непобедима?

— Это похоже на правду. Конь для амазонки — все: сила, богатство, друг.

— Если вы возвратитесь домой, будут ли у амазонок кони?

— Откуда? Наши лошади в чужих руках.

— Если ты хочешь, чтобы твои подданные пошли за тобой, скажи им — в скифских степях пасутся тысячные табуны лошадей, мои сородичи не знают им счета. Там приобрести коня легче, чем наконечник стрелы.

— Это действительно так? — Глаза царицы заблестели, оживилась и Беата.

— Я очень стар, чтобы лгать.

— Ты мудрец, и я верю тебе. Завтра мы соберем амазонок, и ты расскажешь им о своей родине. А теперь отдыхай.

— Море изменчиво, царица. Куда плыть, мы должны решить сегодня.

— Хорошо. Вечером.

К вечеру на флагманский корабль были созваны ки–бернеты двенадцати кораблей. Агнесса, Беата и Гелона были здесь с утра. О судьбе остальных судов амазонки не знали. Они или затонули, или унесены штормом за пределы видимости.

— Прежде чем говорить с кибернетами, Годейра зашла к Атоссе. Царица решилась на откровенный и резкий разговор. Царице нечего было терять — она верила, что возвращение на Фермодонт погубит амазонок. По лицу верховной жрицы она поняла, что Атосса больна по–настоящему. Приступ жара сменялся ознобом, щеки ее начали бледнеть, под глазами выступила резкая синева. Снова начала кровоточить рана. Агнесса укрывала мать хитонами и плащами.

— Я хочу говорить с тобой, Атосса, — сказала Годейра.

— Ты видишь, царица, она больна. Уходи! — резко крикнула Агнесса.

— Как ты смеешь?! — в глазах Годейры полыхнул гнев. — Еще слово — и я прикажу бросить тебя на корм рыбам!

— Она в беспамятстве, — уже мягче проговорила Агнесса.

— Не верю. Она все слышит, и я буду говорить.

Агнесса пожала плечами и отошла от матери. Глаза Атоссы по–прежнему были закрыты, сухие, посиневшие губы сжаты.

— Всякий раз, когда амазонки попадают в беду, ты, Атосса, залезаешь под овчины и отдаешь кормило власти в мои руки. А когда несчастия минуют нас, ты поднимаешь голову и начинаешь вредить. Да, это ты и твоя Агнесса загнали дочерей Фермоскиры на эти корабли, это вы надели на наши руки цепи. И сегодня, когда мы решаем, жить нам или умереть, ты вносишь в наши ряды раздор, ты зовешь воительниц на верную смерть. Только что собрались тысячные с других кораблей, и я не узнала их. Они стреножены страхом, они безумны. Все заветы великой богини выветрились из их голов. Ты всю жизнь внушала им, что амазонка не знает страха, не чувствует боли, а они, как овцы, жмутся в кучу, они плачут, как мужчины. Вместо того, чтобы напомнить им заветы Ипполиты, ты мешаешь мне сплотить их воедино, указать им верную цель, вдохновить их. И я не прошу тебя, я требую: не вставай на моем пути. Гибель рядом с нами, и я обещаю тебе: если ты скажешь хоть одно слово против меня, если твоя дочь хотя бы пальцем пошевелит, чтобы навредить нам, — я, не раздумывая, прикажу выбросить вас за борт. И видит бог, я сделаю это...

— Ты напрасно бранишься, Годейра, — Атосса эти слова скорее прошептала, чем проговорила. — Делай как знаешь, я не буду тебе перечить. Веди нас в степи... Я уже думала об этом... В степях много травы… и, наверно, много лошадей. Обо мне забудь... я не жилица... А теперь уходи, мне тяжело говорить...

На палубе, около главной мачты, собрались амазонки. Здесь тысячные с других кораблей и рядовые воительницы, вышедшие из трюма. Среди них больше храмовых, они уже знают, что царица и старый рыбак будут звать их куда?то в дальние и студеные страны, где живут дикие мужские племена. Почти все настроены против царицы, почти все знают: Священная зовет их домой.

Царица поднялась на бочку, оглядела собравшихся и начала говорить.

— Все вы знаете—мы посреди враждебного нам моря. Кругом на берегах эллинские города. Еда на исходе, воды почти нет. Перед нами два пути: один путь — домой, другой — в степи. Что нас ждет дома, вы знаете; что мы увидим в степях, расскажет нам почтенный Бакид. Говори, старик.

Бакид, кряхтя, забрался на бочку, заговорил спокойно. Он свою речь обдумал хорошо.

— Моя родина, куда я вас зову, не так уже далека. При попутном ветре трое суток пути. Над моими степями такое же знойное небо, как здесь. Они, эти степи, беспредельны, им нет конца. Бесчисленные табуны лошадей, овец и быков пасутся в густых, в человеческий рост, травах. Наши цари и скептухи не знают счета своим табунам, даже простой пастух имеет трех–четырех лошадей. За железный наконечник стрелы можно купить коня, за наконечник копья — пару лошадей. Я когда?то был виночерпием у скептуха и сам по его приказу обменивал сотню молодых, скакунов за единственный золотой сосуд для вина.

— Пустят ли нас на свои земли твои сородичи? Захотят ли?

— Я уже сказал вам, земли 'Склотии велики и беспредельны, а сами склоты высоко ценят добрососедство. Они никогда не нападают сами, но если их тронешь — берегись. Они жестоки. Об этом я говорю вам сразу, чтобы потом меня не винили за обман. Но я не думаю, чтобы вы без причины стали первыми нападать на них, не правда ли?

— Если они не попытаются...

— Говорю вам: склоты всегда хотят жить в мире с соседями. Я все сказал.

Последние слова Бакида многие амазонки пропустили мимо ушей. Главное — кони! Так много дешевых лошадей— вот что взволновало их. И это решило судьбу похода. Когда Годейра предложила всем, кто желает плыть домой, встать к левому борту, а кто хочет идти в Склотию — к правому, большинство амазонок качнулось направо. А после того, как к правому борту подошли все тысячные с других кораблей, к ним присоединились и остальные. У левого борта осталась одна Агнесса. Потом и она медленно двинулась направо.