Любовь в кредит - Аалека Вальц

поняла. Извини. Конечно. Знаешь, мне, показалось, что ты плохо относишься ко мне. Это так несправедливо. Но теперь поняла, что ты просто очень маленькая и наивная. Конечно, твоя тетя может иметь свое мнение о людях. Но послушай, я уверена и тебе моя идея понравится. Что же. Поговорим завтра. Хотя нет, проводи меня домой. Мы поболтаем с тобой, почаевничаем и уверена — сразу вернешься ко мне.

Катерина не могла отказать себе в такой провокации, она получала невероятное удовольствие от увеличившихся глаз девушки. И чуть ли не показала на нее пальцем и не расхохоталась. Как все просто, предсказуемо и как замечательно. Она займется своей бизнес идеей, а в это время отношения этой серенькой мышки и Матвея смогут созреть, а потом она сорвет развод, патенты и может даже выйдет снова замуж за Вадима. Но об этом стоит подумать позже.

— хотя нет. — Катерина потрепала Агату за плечо. — лучше тут убирайся. Будет больше пользы. Александра, пойдемте, что это за Марина такая вредная, а?

Глава 4 (*** Солнце на мокрой коже)

Взмах, всплеск, погружение. Желтая пресная вода закладывает уши. Блики утренних лучей проходят по коже пловцов. Он плывет мощно и быстро, не останавливаясь, не оборачиваясь. Можно рассмотреть сплетения мышц на плече и спине. Она плывет легко, иногда как дельфин выныривает наружу, останавливаясь на мгновение, чтобы глотнуть воздуха и снова истязать себя скоростью, ее мышцы уже горят.

Утро холодное. Отвесный берег нависает соснами, их корни сплетениями упираются в холодный и еще темный от влаги песок. На небольшие пологие мостки ударяется волна. Агата последним от обесилья рывком выбросила себя на берег. И вдох, вдох, вдох, еще… как сладко просто дышать. Когда сердце успокоилось и шум в ушах спал, она перевернулась на спину.

Матвей стоял над девушкой, рассматривая ее линии. Кудри в закрывали предплечья и локти. Купальник съехал внутрь ягодиц и открывал бедра. Длинные, изящные и покрытые светлым песком, частицы впивались в нежную гладкую кожу. Она дышала и, казалось, и все тело приходило в легкое движение, казалось, что малюсенькие камушки — паразиты, поселились на ней как на русалке и что-то требуют теперь, шевелятся, скребут и устраивают свой беспардонный быт. Она откинула волосы, оставила руку у лба как козырек, чтобы смотреть на Матвея. Улыбнулась сквозь сбившееся дыхание.

— до завтра, — сказал Матвей.

— до завтра, — попрощалась Агата.

Он закурил на ходу, а девушка подтянула ноги, согнув в коленях, попыталась встать. Стоя на четвереньках, мышцы задрожали. Она передразнила серьезность Матвея и рассмеялась своему счастью.

В город Агата ездила на велосипеде, искала книги для библиотечного угла в гостинице Марины, сама проводила часы в книжных магазинах и городском складе книг. Возле больницы было заброшенное бомбоубежище. Сырое, обветшалое, на полу росла трава, а лампочек было мало. В него люди приносили старые книги, те приходили в негодность. Странно, что книги так сложно уничтожить. Перед словом семьи робели и не хотели избавляться от советских изданий. Коллекциями по авторам приносили и ставили у потертых, плохо освещенных стен. Работник в магазине сказал, что в бомбоубежище уже более 1000 книг, Агата решила перепроверить. Вечером она вела руками велосипед, на багажник которого закрепила кипу книг. И прямо уже при подходе к гостинице тетушки Марины со стороны реки она споткнулась и упала прямо с кипой книг. Она присела собирать разбитый баул, как к ней подбежали собаки и начали лизать в щеки. Матвей присел рядом, он подавал ей книги, а она складывала их стопкой на веревки, чтобы связать и донести внутрь ресторана. Агата молчала, осматривала его красивые руки и думала, что вот завтра снова они будут тренироваться, а если все станет получаться лучше, то устроят спарринг. Матвей всегда держит дистанцию. Вчера она поскользнулась на выполнении приема и летела вниз плашмя, прямо носом. Он схватил ее за мастерку, как котенка за шиворот, поставил на ноги практически не прикасаясь. Он не касается ее, не говорит лишнего, но когда их взгляды встречаются, то ей кажется он знает о чем она думает, чего хочет. Как будто они разговаривают, но как-то по особому. И она нахмурилась от своих рассуждений, смотрела как он пролистывает том Ортеги-и-Гассета. Он вскинул на нее глаза и уже знакомая молния прошлась по ней. Матвей прищурился, улавливая ее позу, выражение глаз, волосы вставшими пружинами и глаза. Синева потемнела, вбирая в себя всю сосредоточенность и серьезность мысли, которые бы были способны остановить волну. В ней кричало желание. Он хотел того же.

- “Восстание масс”. У Марины собирается марксистский клуб? — Матвей захлопнул книгу и протянул Агате.

— ахаха, — она поняла его иронию. — нет, это я… все никак не одолею ее.

— А зачем хочешь? — спросил Матвей.

— Одолеть?… — они поднялись. — Не знаю. Такая красивая фамилия… Ортега-и-Гассет. И. Я читаю только, если у меня есть связь с книгой…

— ооо… — Матвей протянул руку за баулом, Агата рассмеялась на его иронию.

— Я имела в виду, что я должна что-то знать о книге. Как она была написана, или что случилось с кем-то, когда он ее прочитал. Такой личный ассоциативный референс.

— И что ты знаешь об этой книге? — спросил Матвей.

— К сожалению ничего. Ничего крепкого, никакой основательной наживки. Единственная моя ассоциация это фильм “Разговор ангелов”.

— Испания и нацизм. Хм… Интересно. — он пропустил ее с велосипедом вперед на участок, за ним протиснулись собаки.

— Вы зайдете? — Агата прислонила велосипед к лавке и подошла к черному входу гостиницы. — Марина уже пошла домой, но она мне разрешила. Мы делаем ремонт. И будет небольшой библиотечный уголок. Только надо придумать систему выдачи книг. Это сложно, потому что может оттолкнуть постояльцев. Излишний контроль, но с другой стороны, если Марина станет покупать свои книги, то жалко когда их не станут возвращать.

— если их не станут возвращать, вряд ли она сможет связаться с уехавшим клиентом и требовать ее назад. — сказал Матвей.

Трехэтажное строение, самое высокое и длинное для Аукшино виднелось сразу за центральной площадью поселка. Дом в германском стиле был развернут лицом к основной дороге. На воротах табличка “Терем” соответствовала тесноте, с которой старые лиственные деревья жались друг к другу. На участке не хватало простора. Хозяева не хотели избавляться ни от одного растущего куста. Они и, правда, как теремок приютили, сохранили старый плодовый сад, а каменный забор поясом удерживал распирающие в стороны ветки деревьев. Перед тяжелой дубовой дверью входа в ресторан на страже стоял медведь с чаркой. Деревянные края засыпались зерном и были изрезаны царапинами когтей,