Жемчужина гарема - Лидия Миленина

— Нам вообще пора заканчивать разговор, Рокард, — сквозь зубы сказал Ролар. — Оставь свои игры при себе, у нас с Аленор есть дела поважнее. Например, остановить Виньялли, прежде чем он лишит твоих драконов второй ипостаси.

Я сжала его руку и тихо, но уверенно сказала:

— Он не играет. Подожди.

— А еще, Ролар, я вижу одну интересную деталь, о которой ты не хочешь говорить ни мне, ни Аленор, — продолжил Рокард, словно не слышал слов брата. — Мне — потому что сам ты не смог найти в этом замке свое сердце, а предложить в обмен на него тебе нечего. Артефакт в мои руки ты не отдашь, Аленор — тоже. А больше тебе нечего было бы предложить мне. А Аленор не хочешь говорить, чтобы она не волновалась за твою жизнь… Ну или мою — ты ведь до последнего момента не знал, чье сердце будешь отдавать герцогу. Мое или свое…

— О чем речь, Ролар?! — я обернулась к Ролару. — Герцог помогает тебе в обмен на…

— Да, в обмен на сердце дракона, — процедил Ролар. И за руку потянул меня к выходу в сад. Но я не пошла.

— Ты собирался отдать ему свое сердце?! — ужаснулась я.

— А что мне еще оставалось?! — усмехнулся Ролар. — Герцог смог вывести меня из Лабиринта, и благодаря этому я пришел за тобой. Его ценой было сердце дракона. Я не мог не согласиться…

— Но не вырывать же сердце у живого дракона! — возмутилась я.

— Вот я и хотел отдать ему… то сердце, что потерял прежде, — сказал Ролар и посмотрел на брата: — Если мое старое сердце у тебя, скажи, где. Так можно избежать смерти дракона.

— У меня его нет, — спокойно сказал Рокард. — Ты знаешь, что я не лгу сейчас. Я не видел его с тех пор, как вырвал из твоей груди и выронил над лесом. И я не…

Вдруг глаза Рокарда расширились, словно от ужаса. Он смотрел в лицо брата и становился все бледнее. И в янтарном море проявился невероятный ужас, что рождается, когда узнаешь нечто кошмарное.

— Да… нет… Не может быть… — вдруг, как безумец, прошептал он.

— Что с тобой!? — я рванула руку и бросилась к нему. Но Ролар поймал меня и крепко прижал к груди, не давая вырваться.

— Никогда не подходи к обезумевшему дракону! — крикнул он.

Рокард же вдруг попятился, отступил в полутьму коридора.

— Улетайте! Быстрее! — громким отчаянным шепотом произнес он. Развернулся, бросился бегом и молниеносно скрылся за поворотом.

— Не понимаю, что это было! — растерянно произнес Ролар, ослабляя объятия. — Мой брат сошел с ума. Либо придумал новый ход в своей бесконечной игре. В любом случае нам следует поторопиться…

— Нет, Ролар! — я грустно покачала головой. — Он не играет и не обезумел. Он прочитал в твоем разуме нечто, что повергло его в ужас. И хотела бы я знать, что… Ведь, оказывается, ты не все готов мне доверить…

— Аленор! — мой дракон развернул меня к себе, взял за плечи и заглянул в глаза.

— Запомни, если ты чего-то не знаешь обо мне, это значит, что я просто еще не успел тебе об этом рассказать.

— Да верю я, верю, — растерянно ответила я.

Тревога по поводу произошедшего с Рокардом сейчас перевешивала все. Что могло повергнуть его в такой ужас? И как это коснется нас всех? А что коснется, я не сомневалась. Захотелось броситься по коридорам вслед за Рокардом и правдами и не правдами выпытать у него, что такое он увидел. Или не увидел, а понял…

— Да улетайте же вы наконец! — услышала я вдруг знакомый голос. Со стороны сада появился Геард. — Улетайте, пока еще что-нибудь не натворили! — он доброжелательно усмехнулся. — Сделайте свое дело. А я попробую привести в порядок своего милорда. И вылечить девочку, которая может ему помочь…

Ролар внимательно взглянул на него, почтительно кивнул.

— Давно не виделись, Геард. В моем детстве ты был хорошим наставником. Жаль, что ты выбрал другую сторону…

— Моя сторона — благоденствие драконов, — ответил Геард твердо. А мне показалось, что сейчас в его голосе было больше уверенности и величия, чем в голосах любого из братьев-правителей. — Поэтому улетайте. Я должен позаботиться о своем государстве, то есть для начала о своем милорде. Если смогу…

— Что с ним случилось, Геард, вы знаете? — спросила я.

— Боюсь, он осознал нечто немыслимое для его разума. Нечто, что невозможно принять, — расплывчато ответил дракон.

— Это я и сама понимаю! — вспылила я. — Что именно осознал, это вы знаете?

— Милорд Рокард — великий менталист, а не я, — ответил Геард. — Я не был в разуме никого из наших правителей.

— Ну вас с вашими загадками! — с наигранным возмущением рассмеялась я. — Прощайте, Геард! Спасибо за помощь, что вы оказывали мне! В любом случае — спасибо за вашу компанию!

— Пойдем, Аленор, — Ролар снова потянул меня в сад, мы вышли, и он обратился…И словно не было разлуки. Словно мы приземлились на поляне недалеко от охотничьего домика, но не распрощались, а отправились в новый полет.

— Мне кажется, скоро увидимся, миледи Аленор и милорд Ролар, — задумчиво сказал Геард. Он вышел в сад и смотрел, как я радостно карабкалась о огромной передней лапе любимого, как умело оседлала его шею. Как Ролар взмахнул крыльями…

«Может быть…» — пронеслось у меня в голове, когда мир пошел вниз под упругими потоками воздуха. Но все мысли тут же выветрились из головы, когда мы поднялись выше и закатное солнце заиграло на море внизу.

Остался только восторг полета и чувство единения с любимым.

***

Рокард

Вначале я не знал, куда бежать. Меня душил истерический хохот. Потому что рыдать от открывшегося не поможет. Только смех может помочь осознать это.

Улететь из дворца и кататься на спине в чистом поле, хохотать и рыдать, пока не смогу подумать об этом спокойно и решить, как с этим жить дальше. Но я сдержал порыв. Нужно взять себя в руки и понять, что делать.

Не просто как жить с этим, но как мне поступить. Открыть правду ненавистному в прошлом брату? Открыть ее своим драконам?

На мгновение в голову закралась мысль, что все всё знали. Вдруг даже самый последний дракон в наших с Роларом странах знал правду, лишь мы с ним оставались в счастливом неведении? Ненавидели друг друга, играли друг с другом, воевали и не знали страшной правды, откуда взялась та ненависть.

Так просто… Все объяснялось так просто, но так неожиданно, так необычно.

Я горько усмехнулся. Хохот отпустил меня, и я ввалился в свой кабинет. Что ж… Пожалуй, лучшее, что я могу…

Я опустился в любимое кресло, поставил локоть на подлокотник и, подперев подбородок двумя пальцами, начал думать. Так я часто сидел и размышлял о государственных делах, о противостоянии с братом. Интересно, а у Ролара есть такой же жест? Или он подпирает голову полной ладонью?