Зеркало для героя - Андрей Дышев

Он, словно выпив, на минуту прижал к губам салфетку, откашлялся и продолжил:

– И вот два года назад я построил на этом острове лабораторию, собрал со всего мира лучших ученых-генетиков и создал им все условия для работы, призванной ликвидировать самую великую несправедливость на Земле – неспособность отдельных людей оставить после себя потомство. Овечка Долли, о которой газеты и телевидение растрезвонили по всей планете, всего лишь школьный химической опыт в сравнении с тем, чего добились мы. Все сторожевые собаки на острове – клонированы, и эта прекрасная кошка, и множество обезьян, и кабаны, и коровы… У нас не было ни одной ошибки, и полтора года назад мы вплотную подошли к возможности клонировать человека. Для этого мне понадобилось большое количество молодых женщин, которые бы взяли на себя роль суррогатных матерей, «мамочек». В голодных деревнях Эквадора заманить хорошим заработком пару сотен женщин было простым делом. Каждая подписала со мной договор, отказавшись от всех прав на детей, которых произведет на свет в лабораторных условиях.

Августино помолчал, перевел дух и отпил немного сока. Его глаза изменились неузнаваемо. В них горел такой огонь фанатизма, что мне было страшно смотреть ему в глаза.

– Генетики на всякий случай перестраховались и внесли коррективы в генный код первых эмбрионов: они создали несколько существ без головного мозга. А раз нет мозга – то это не человек, и никакой моральной ответственности мы не несем. Так родилась еще одна идея, открывающая человечеству дорогу в бессмертие: запасные органы, которые можно менять по мере изнашивания собственных. Понимаете, о чем я говорю? При пересадке органов клонированного двойника своему оригиналу не происходит отторжения. Органы приживаются буквально на глазах! Нашему охраннику, который болел циррозом печени, почечными коликами и воспалением желчного пузыря, мы пересадили органы клонированного безголового двойника, и охранник как заново родился. Потом у нас появились богатые клиенты, которые пожелали создать клонированных двойников на «запчасти». Этот бизнес по своей прибыли не имеет равных. И вот недавно мы решились на эксперимент с полноценным клонированным эмбрионом. Около двадцати женщин уже вынашивают в себе моих двойников.

Губы Августино невольно вытянулись в улыбке. Он смотрел сквозь меня в будущее. Его сухая костлявая рука крепко сжимала никелированный подлокотник.

– Это даже не дети. Это больше! Это я сам обретаю вторую жизнь, но она уже не будет замыкаться в одном человеческом теле. Двадцать Августино Карлосов! Пока двадцать. Если эксперимент удастся и мальчики родятся нормальными, то потом появится еще сотня. А может быть, две сотни. Или тысяча!! И все они будут нести в себе мои способности, мою волю, мою власть! И весь мир окажется в моих руках!!

Глаза старика горели безумием. Рука, в которой он намеревался держать весь мир, дрожала.

– Может быть, я не встану с этого кресла в ближайшие двадцать лет – мой двойник, которого я разберу на запчасти и вырву из него спинной мозг вместе с позвоночником, должен развиваться не меньше двадцати лет. Но сердце, почки, печень, желудок и костный мозг я поменяю себе в ближайшие месяцы. И пока будет происходить мое обновление, в приамазонской сельве править будет мой новый помощник – Анна.

Я так дернул головой, посмотрев на Анну, что у меня едва не хрустнули шейные позвонки, а запасных у меня не было.

– Кстати, можете поздравить Анну, – продолжал Седой Волк. – Через девять месяцев она станет матерью. Такого счастья не мог дать ей ни один человек на Земле. К сожалению, и вы тоже, молодой человек.

У меня отвисла челюсть. Я хотел собраться с силами и сказать: «Все, хватит меня разыгрывать. Это уже не смешно. Мне уже плохо». Августино снова подал знак официантам, но со мной вдруг что-то случилось. Желудок сжался как печеное яблоко, и тошнотворная волна поднялась по пищеводу и навалилась на основание языка. Меня прошиб холодный пот. Ни слова не говоря, я встал из-за стола и, стиснув зубы, быстро вышел из беседки под пристальными взглядами официантов, свернул в ближайшие кусты и упал на колени, разрывая на шее ворот майки.

Спазм скрутил меня так, что у меня потемнело в глазах, и из этой бездонной темноты на меня хлынул поток скользких голеньких тел безголовых эмбрионов.

Безжалостно ломая заросли, словно находился в сельве, я быстро прошел через парк напрямик, оставил борозду на клумбе, уперся в белый забор со спиралью Бруно поверху, повернул в обратную сторону и тут столкнулся с Анной.

– Выход в другой стороне, – сказала она, протягивая мне револьвер. – Возьми, ты оставил его на столе.

Я рассматривал лицо Анны. Выразительные глаза, слегка вздернутые по внешним краям брови, губы, застывшие в неуловимом порыве что-то сказать или поцеловать, нежная шея, нежность которой подчеркивал белый костюм.

– Ты стала «мамочкой», Анна? – спросил я.

– Я стану матерью, – поправила она меня.

– Станешь матерью, не будучи беременной?

Я почувствовал, что причинил Анне боль. На ее месте я ответил бы так, что слова оглушили бы похлеще, чем пощечина. Но Анна промолчала. Довольно с нее, подумал я, испытывая жалость к своей подруге, которая сама, по своей воле, удалилась от меня на космическое расстояние и, кажется, уже жалеет об этом. Не ведает, что творит…

– Ты понимаешь, что связалась с сумасшедшим стариком? – спросил я. – С маньяком, который задался целью завоевать весь мир?

– Понимаю, – ответил Анна. – Ты прав. Не кричи, я знаю, что ты хочешь мне сказать.

– Но как мне не кричать после того, что я услышал и увидел?! Зачем ты все это затеяла? Разве тебе было так плохо, что ты пошла служить к этому сатане?

Анна, покусывая губы, смотрела на меня, и ее глаза тяжелели от слез.

– Ты до сих пор не понял… – произнесла она, – что каждая женщина хочет иметь ребенка, хочет иметь мужа, хочет иметь семью в том понимании, в каком мы привыкли понимать это слово.

– Но тебе ведь обещают не ребенка, Анна! – воскликнул я. – Тебя просто хотят тиражировать, сделать из тебя пиратскую видеокопию, подсунуть тебе дубликат, причем неизвестного качества! Кто родит тебе ребенка? Какая-то «мамочка», нашпигованная наследственными болезнями всего племени? Дикарка, от которой ребенок нахватается таких качеств, что тебе захочется повеситься! Тебе не страшно?!

Она отрицательно покачала головой. Я видел, что разговор на эту тему дается ей с огромным трудом. Она давно приняла решение, она устала спорить со мной, она фанатично шла к своей цели.

– Можешь называть этого ребенка как угодно, – шептала она. – Но факт остается фактом: он будет создан из моей плоти.

– Из твоей плоти! – продолжал распаляться я. – Ты докажи это кому-нибудь за пределами острова, что из твоей плоти! Да ты потом все ноги себе сотрешь, чтобы выбить для него свидетельство о рождении!

– Для нее, – поправила Анна. – Это будет девочка… Если бы ты знал, как нелегко мне было принять это решение! Я тысячу раз все обдумала и взвесила.