Клуб "Темные времена" - Элисон Гудман

* * *

В дверь постучали, и Хелен оторвалась от письма, которое перечитывала по третьему разу.

Еще во время второго прочтения она зажгла свечу, прислонилась спиной к изголовью кровати и подтянула колени к груди. В одной руке Хелен держала письмо, вытянув его перед собой, чтобы оно не размокло от слез, а в другой сжимала медальон. Услышав стук, девушка повернулась к двери и застыла – казалось, стоит ей пошевелиться, как она тут же рассыплется в прах.

– Кто там? – спросила Хелен осипшим голосом. Ее платье и ротонда помялись, и, если к ней пожаловала тетушка, придется сделать вид, что ее настигло женское недомогание.

– Дерби, миледи.

– Войди.

Горничная вбежала в комнату и затворила за собой дверь:

– Миледи, миссис Грант передает вам, что сегодня на второй завтрак кухарка испекла ваш любимый яблочный пирог! – Дерби замерла, не дойдя до кровати. – Миледи, вы больны? Мне послать за врачом?

– Нет. – Хелен подманила горничную к себе. – Я получила письмо от матери, Дерби. Через слугу Ее Величества. – Она кратко поведала о вручении письма и протянула горничной исписанные листы: – Прочти его.

Дерби густо покраснела:

– Я неважно умею читать, миледи.

Хелен покачала головой: ничего страшного. Горничная взяла письмо и погрузилась в чтение. Хелен наблюдала за тем, как Дерби медленно впитывает расплывшихся от ее слез строк. Послание так поразило бедняжку, что она приглушенно ахнула от ужаса, дочитав его до конца.

– О, миледи! – Горничная подняла взгляд на Хелен. – Его светлости следовало рассказать вам о тьме.

– Да, следовало бы. – Хелен поспешно забрала у горничной письмо. Она отчаянно нуждалась в словах и любви матери. – Дерби, после очищения Джеремайи я подслушала разговор между Куинном и лордом Карлстоном. Тогда его смысл ускользнул от меня, но теперь я полагаю, что мистер Бенчли предложил ему поступить со мной так же, как он поступил с моей матерью.

Дерби прижала ладони к груди, словно у нее заболело сердце:

– Вы правда верите, что лорд последует его совету?

– Не знаю.

– Я не верю, – покачала головой Дерби. – Только не лорд Карлстон.

– Мама призывает меня не доверять ему, и я сама видела в нем темную энергию. – Хелен потерла опухшие глаза, которые саднило от пролитых слез. – Разве мы хорошо его знаем? Лорда Карлстона обвиняют в убийстве собственной жены. Его бывший наставник – монстр.

– Он спас Джеремайю, – мягко парировала Дерби. – К тому же мистер Куинн – замечательный человек, а он доверяет своему господину.

Хелен выдавила из себя ледяную улыбку:

– Рекомендация слуги, который способен пронзить шилом руку хозяина, несомненно, очень ценна.

– Это его работа, миледи! Он защищает детей и… – Дерби вздохнула, признавая, что и ее терзают сомнения. Она указала пальцем на медальон: – Вы им воспользуетесь?

– Не знаю. – Хелен взвесила медальон на ладони. Такой маленький золотой овал, а сколько в нем сокрыто силы! – В таком случае тебе уже не стать террином, Дерби.

Хелен провела большим пальцем по стеклу, за которым хранились сплетенные в шахматном узоре пряди. Кем станет она сама? Равнодушной, безразличной ко всему леди, чье единственное достоинство – приданое в сорок тысяч фунтов?

– Ерунда, миледи. Я поддержу любое ваше решение, и неважно, каким оно будет. – Горничная замялась и шепотом добавила: – Но не забывайте, что написала ваша матушка. Вы изменитесь. Навсегда.

Хелен кивнула. Эта перспектива ее пугала.

– Я поговорю с его светлостью, – сказала она наконец. – Завтра.

– Но вы же не будете присутствовать при повешении после того, что сегодня прочли в письме! – с негодованием воскликнула Дерби.

– Я должна позаботиться о том, чтобы никто не пострадал. – Хелен подняла взгляд на возмущенное лицо горничной. – Я дала слово, что приду, и мне необходимо знать правду.

* * *

Когда Дерби умчалась за горячей водой для умывания, Хелен заставила себя подняться с постели, на одеревеневших ногах подошла к бюро и отперла его. На полке рядом с Библией и свежим изданием «Альманаха старого Мура»[42] стоял томик «Мага». Она взяла его, быстро пролистала и остановилась на главе «О чарах». Письмо скользнуло в новый тайник. Хелен закрыла книгу и поставила обратно в бюро. Рука задержалась у корешка «Альманаха». По словам матери, ритуал следует провести в полнолуние. Хелен взяла томик, открыла его на развороте с фазами луны и провела указательным пальцем по календарю на май 1812 года.

По правде говоря, она и так догадывалась, какое увидит число. Двадцать шестое мая. В ночь после бала, в годовщину того дня, когда Хелен узнала о смерти родителей, она воспользуется магией медальона и лишит себя талантов чистильщика, если таковым будет ее выбор. Девушка вернула «Альманах» на место, заперла бюро и спрятала ключик в тайный отсек. Какое уместное мрачное совпадение!

Понедельник, 18 мая 1812 года

Хелен устроилась поудобнее на потертом сиденье наемного экипажа и проверила, крепко ли держится вуаль. Она смотрела на пролетающие за окном витрины магазинчиков сквозь тончайшее мехельнское кружево[43], стараясь не обращать внимания на сильный аромат свежего хлеба: предыдущий пассажир, очевидно, вез с собой теплую, недавно испеченную буханку.

Дерби – она занимала сиденье напротив Хелен – вздохнула:

– Господи, мне от этого запаха так есть хочется. Надо было что-нибудь с собой взять, миледи.

Хелен покачала головой. Неужели у Дерби еще остался аппетит? Пока что все проходит удачно, но волнение девушки никуда не исчезло.

В Гайд-парк они прибыли на рассвете. Там их уже ждал один из старших конюхов, Бернард, вместе с Цирцеей. Двадцать минут Хелен скакала на ней галопом по Роттен-роу: Бернард ехал следом на другой кобыле, а Дерби наблюдала за ними с аллеи для пеших прогулок.

Затем Хелен вернула Цирцею конюху и попросила передать Барнетту, что немного пройдется по парку перед завтраком. Ложь вышла гладкой, как шелк. Нанять экипаж на Парк-лейн тоже оказалось легко. Правда, кучер предупредил девушек, что сегодня он вряд ли сможет высадить их прямо у Ньюгетской тюрьмы.

И вот они сидят в карете, с каждой минутой все приближаясь к лорду Карлстону – и долгожданной истине.

– Дерби, моего лица точно не видно? – спросила Хелен, в сотый раз поправляя кружевную сетку.

– Да, миледи, его совсем не различать. Я как следует закрепила шпильки в волосах. Вуаль не спадет.