Царь Соломон - Петр Люкимсон

С первых же строк книги (автором которых с большой долей вероятности является именно Соломон) определяется ее цель: «Чтобы познать мудрость и наставление, понять изречения разума, усвоить правила благоразумия, правосудия, суда и правоты; простым дать смышленность, юноше — знание и рассудительность…» (Прит. 1:2–4).

И уже в первой же главе книги идет обращение от имени Премудрости (Хохмы), взывающей к людям и обещающей тем, кто будет следовать ее путями, долгую и счастливую жизнь:

«Премудрость возглашает на улице, на площадях возвышает голос свой, в главных местах собраний проповедует, при входах в городские ворота говорит речь свою…» (Прит. 1:20–21).

И это — не просто поэтический прием. Выделение Премудрости — Хохмы — в особую сущность, стоящую выше простого понимания («бина») или знания («дэа») о тех или иных явлениях, имеет глубокий эзотерический смысл. Это становится предельно ясно во втором монологе Премудрости, где она предстает как некая духовная сила, сотворенная Богом прежде сотворения материального мира:

«От века я помазана, от начала, прежде бытия земли. Я родилась, когда еще не существовали бездны, когда еще не было источников, обильных водою. Я родилась прежде, нежели водружены были горы, прежде холмов, когда еще Он не сотворил ни земли, ни полей, ни начальных пылинок вселенной. Когда Он уготовлял небеса, я была там. Когда Он проводил круговую черту по лицу бездны, когда утверждал вверху облака, когда укреплял источники бездны, когда давал морю устав, чтобы воды не переступали пределов его, когда полагал основания земли: тогда я была при Нем художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред лицем Его во все время» (Прит. 8:23–30).

Учение об идеальных сущностях, в том числе о Мудрости, сотворение которых предшествовало Сотворению мира, в итоге стало одной из базовых составляющих как еврейской, так и христианской и мусульманской мистики. Вышеприведенный отрывок, с одной стороны, подтверждает уже высказанную на страницах этой книги мысль о том, что высшая мудрость Соломона заключалась в том, что он был, вероятно, одним из величайших мистиков своего времени, внесшим выдающийся вклад в сохранение и развитие древних эзотерических учений. Одновременно этот отрывок начисто опровергает расхожее мнение, что «Притчи» представляют собой сугубо «земную», исключительно рациональную книгу, содержащую практические советы на каждый день.

Эзотерический подтекст чувствуется и в неоднократно повторяющейся в «Притчах» мысли, что подлинная мудрость заключается «в познании Господа» и именно такая мудрость объявляется в «Притчах» высшей жизненной ценностью.

В целом «Притчи» утверждают еврейскую концепцию Бога как Абсолютно Справедливого во всех Своих проявлениях, Вершителя судеб всего мира и каждого человека. Соответственно высшей мудростью объявляется постижение законов Творца, следование этим законам с постоянным страхом их нарушить — что освобождает такого, полагающегося во всем на Бога, человека от всех остальных страхов и избавляет его от ошибок.

Вот только некоторые из содержащихся в «Притчах» сентенций на эту тему:

«Притчи» провозглашают благом все, исходящее от Бога, включая и те беды и неурядицы, которые Он обрушивает на человека в качестве наказания, ибо наказание — одно из проявлений Его любви. Такой подход определен уже самим восприятием взаимоотношений Бога и человека как взаимоотношений отца и сына: ведь последний наказывается только в целях воспитания, а не ради самого наказания:

Основной, многократно повторяемый лейтмотив «Притчей» заключается в том, что в итоге человек, ведущий праведную, высоконравственную жизнь, в любом случае выигрывает по сравнению с «нечестивым». Успех последнего — всегда обманчив и носит временный характер, в то время как следующего «путями Бога» человека всегда ждет награда, причем отнюдь не в загробном, а в этом мире. Награда эта не обязательно заключается в богатстве — она может проявиться в долголетии, в гордости за детей, в пусть и не богатом, но надежном и избавленном от страха за завтрашний день существовании, в спасении от бедствий. Этот лейтмотив звучит уже в первой главе «Притчей» и дальше только набирает силу:

В этом контексте чрезвычайно важен другой мотив «Притчей» — о том, что жизнь по законам морали куда более важна, чем показная религиозность, готовность принести жертвы Богу в надежде, что она искупит любые грехи:

И все же современный читатель не поймет всего значения этой книги, если не уяснит, что именно «Притчи» как бы еще раз кодифицировали и закрепили в расширенных формулировках ту содержащуюся в «Пятикнижии» систему ценностей, которая легла в основу еврейского и христианского мировоззрения. А затем, если угодно, и той буржуазной, «мещанской» морали, на которой основана современная западная цивилизация.