Вирус бессмертия - Дмитрий Янковский

– Что же рассказала тебе блаженная?

– Она говорила, что Мардук все время спит и во сне ему снится весь наш мир со всеми людьми, животными и богами. А если его разбудить, мир в одночасье исчезнет.

– И верно, похоже на придумку сумасшедшей, – согласился Энкиду.

Он оглянулся, но вершина зиккурата уже скрылась за лесом.

Вскоре над головой одна за другой вспыхнули звезды, лес постепенно редел и становился ниже, а затем кончился. Теперь дорога петляла между скалистыми глыбами, поросшими лишайником и редкими кустами.

Впереди послышался мерный рокот.

– Что это? – прислушалась Шамхат.

– Как будто шум далекого водопада. Ты устала, любимая? Будем устраивать привал?

– Нет, – покачала головой Шамхат. – Лучше доберемся до жилища хозяйки.

Горизонт озарился желтоватым сиянием, и звезды умерили неистовый блеск – приближался восход луны. Путники пробирались между камней, иногда цепляясь руками за ветви кустов. Время от времени из темноты доносился рык пантеры или топот вспугнутого копытного, уханье ночной птицы или жуткий хохот вышедшей на охоту ласки. Рокот впереди с каждым шагом становился отчетливее и громче. Шамхат остановилась.

– Это не свет ли впереди? – пригляделась она.

– Похоже на огонь, горящий в жаровне, – ответил Энкиду. – Пойдем проверим, не это ли жилище Сидури-хозяйки. Только осторожно. Мое сердце чувствует какой-то подвох. К тому же люди-скорпионы по эту сторону гор какие-то чудные.

– Меня они тоже удивили.

– У них такой вид, словно они наелись грибов, вызывающих странные сны. Их лица похожи на лица людей, идущих дальней дорогой, – ни радости на них, ни печали.

– А мне показалось, что они сами – грибы, – задумчиво произнесла Шамхат.

– Как это? – удивился Энкиду.

– Думаю, – прошептала Шамхат, – что если бы грибы вдруг возомнили себя людьми, они бы так и выглядели.

Энкиду не выдержал и рассмеялся.

– Ну ты и выдумщица! – сказал он. – Зря мы бросили глину. Тебе бы сказания на ней записывать.

– Глины мы еще найдем, – улыбнулась Шамхат. – Было бы что записывать.

Шум впереди теперь был настолько громким, что мешал говорить нормальным голосом.

– Это шумит океан! – догадалась Шамхат. – Мы с тобой добрались до самого края мира!

Веселое настроение не покидало Энкиду, он чувствовал близость цели, он уже понял, что рассказы об Утнапишти не были одной лишь выдумкой.

– Мы с тобой похожи на влюбленных из песни сказителя Этну-Шамма. Там девушка поклялась богам, что последует за любимым на край света, – сказал Энкиду.

– Ну, это еще как посмотреть, кто за кем последовал! – в тон ему ответила Шамхат. – Вспомни, как ты упирался, не желая ехать за тайной цветка бессмертия.

Дом, стоявший на краю пропасти, был сделан из необожженных глиняных кирпичей, смешанных со стеблями высохшего тростника. У самого порога стояла жаровня, в которой пылали политые елеем угли, а над жаровней грела высохшие руки старуха. Глаза ее ярко сверкали, у ног лежал опорожненный кувшин из-под сикеры. Отсветы пламени плясали на пергаментном лице хозяйки. Заслышав путников, она вскочила с порога, шмыгнула в жилище и закрылась тяжелой дверью.

Такой прием охладил веселость Энкиду. Он подступил к двери и ударил в нее кулаком.

– Не ты ли хозяйка Сидури? – спросил он, стараясь перекричать рев океана.

– А тебе, чужак, что за дело?

– Говорят, что ты знаешь приметы Утнапишти и место, где он обитает.

– И что с того? Допустим, знаю, но тебе что за дело?

– Я хочу узнать, как он созвал богов на совет и как убедил их даровать ему бессмертие.

– Бессмертие? – сухо рассмеялась за дверью хозяйка. – Тебе нужно бессмертие? Как твое имя, герой?

– Гильгамеш, – соврал Энкиду.

– Не тот ли, что победил Хумбабу в кедровом лесу?

– Тот самый.

– Тогда ступай домой. Своего бессмертия ты уже достиг.

– Что ты хочешь сказать? – Энкиду разозлился на хозяйку, думая, что старая пьянчужка водит его за нос.

– А то, что человек может достигнуть бессмертия только в памяти потомков. Ты уже достаточно совершил славных подвигов, – старуха снова хихикнула, – чтобы тебя помнили и шесть тысяч лет, и двенадцать. Разве это не бессмертие? А стена, что ты построил вокруг Урука, разве не будет она восхищать взоры потомков, когда твой прах превратится в глину? А сыны, которых родит от тебя эта красавица, разве не будут передавать твою душу из поколения в поколение?

– Такого бессмертия может достигнуть каждый! – Энкиду снова шарахнул кулаком в дверь, но крепкие доски, привыкшие сдерживать натиск бури, даже не дрогнули.

– Нет, не каждый, – старуха перестала скрипуче посмеиваться. – Сколько жило по берегам Евфрата правителей, сколько их будет еще! А запомнят троих-четверых, и тебя в том числе. Тебя и слугу твоего – Энкиду. Возвращайся домой, Гильгамеш. Не дано людям сравниться с богами.

– Но Утнапишти смог!

Старуха не отозвалась.

«Не померла бы она там от страха», – с опаской подумал Энкиду.

– Сидури, хозяйка, – вступила в разговор Шамхат. – Я понимаю, о чем ты говоришь. Но мы ищем Утнапишти не из страха перед Похитителем, а из страха навеки потерять друг друга и нашу любовь. Ведь она уйдет вместе с жизнью!

– Любовь? – прошамкала старуха еле слышно. – Ты говоришь о любви, красавица? А с чего ты взяла, что бессмертие даст вам вечную любовь? Пройдет сто лет, и вы смотреть не сможете друг на друга, так вам наскучит облик, казавшийся когда-то божественным. Вечная любовь – это совсем другое. Ведь и за один год можно прожить тысячу лет любви!

– Как это?

– Если не тратить время напрасно, – снова расхохоталась Сидури. – Если каждую минуту проживать так, словно она последняя. А бессмертие – это болезнь. Вы просто сами не знаете, к чему стремитесь.

– Лучше тебе все-таки сказать, где живет Утнапишти! – окончательно разозлился Энкиду. – Не для того мы прошли столько поприщ, чтобы застрять перед твоим порогом. Отвечай, не то я срублю дерево, сделаю из него таран и вышибу дверь! А потом брошу тебя в пропасть, в пучину океана!

– В отличие от вас смерти я не боюсь. Мне посчастливилось прожить такую жизнь, что теперь мне в любой момент умирать не страшно. Но тебе я скажу, где живет Утнапишти. Не из страха скажу, а для того, чтобы дать вам обоим науку. Утром спуститесь к берегу и дождитесь, когда в лодке приплывет перевозчик по имени Уршанаби – человек Утнапишти. Он берет хлеб и мясо у людей-скорпионов и возит их Утнапишти. Поторгуйся с ним. Может, на своей лодке он отвезет тебя на остров, где сейчас пребывает Утнапишти с женой.