Моритур - Алиса Медовникова

в мясника. Хоть и не по своей воле. Все истории о жестоком убийце — правда, но они не знают о том, что Мэш рыдал над изуродованными телами и не понимал, как он это сотворил. И Дарк хочет, чтобы ты стала каким же мясником как Мэш.

— Но я не хочу им быть!

— Знаю, но у тебя нет выбора. Это твое предназначение. — печально произнес мужчина. — И прости меня.

— За что? — не поняла Лиза.

— За это. — пояснил мужчина и девушка замерла.

Таинственный незнакомец сделал парочку пассов и с одежды и тела Лизы и Мэша исчезли все раны и вся кровь, а из гаража пропали все следы сражения. Больше ничего не напоминало о том, что десять минут назад Лиза убила, а потом воскресила Мэша. Удивленная Лиза только и могла, что хлопать ресницами, но и это продлилось недолго. Мужчина активировал еще один амулет и стер девушке память о последнем часе, а после отправил домой.

Лиза вернулась в коттедж, нашла записку со словом «Слай» и улыбнулась своим мыслями, а после пошла приводить себя в порядок и есть мороженое вместе с Селеной. Девушка была уверена, что вырванные из памяти минуты провела в лесу, наслаждаясь размеренной и очень неспешной прогулкой от Заставы к коттеджу. Воспоминаний о том, что она убила Мэша, а потом воскресила, не осталось.

Но странное чувство, спрятанное на задворках сознания, не давало Лизе покоя. Не успокаивала его ни вечерняя болтовня с Селеной и Варом, ни философское кино Вуди Аллена, которая она включила, чтобы отделаться от бесполезных нравоучений влюблённых.

План, конечно, сработал и Селена с Варом ушли спать, но без них Лизе стало еще хуже. И чем ближе к полуночи подвигались стрелки часов, тем сильнее была тревога девушки. Мэш давно должен был вернуться, но его все не было. Зато было море поводов для тревоги, после покушения на него. Грызущая ногти девушка понимала, что волнение с каждой минутой только нарастает. Когда маникюр был ободран наполовину, стрелки часов дошли до трех часов ночи, а тревога до своего пика, Лиза просто выкрикнула: «Да где же ты, Мэш?!»

Ответила внезапно включившаяся умная колонка, выдав странный трек со словами:

Убей меня!

Хоть от меня ты без ума.

Я не в себе,

Меня метет эта метель.

Потерявшая дар речи Лиза с трудом проговорила:

— Алиса, стоп!

Но музыка не останавливалась, а увеличивала громкость и продолжала надрывно призывать мужским голосом «Убей меня!». По телу Лизу пробежали мурашки. Не такой ответ она хотела получить на свой вопрос.

— Алиса, стоп! Алиса, пауза! Стоп! Пауза! Стоп! СТОП! — требовала девушка, а техника никак не слушалась.

Спустя время трек все же прервался, но только лишь для того, чтобы из колонки полилась новая песня, уже в женском исполнении:

— Медленно мы сходим с ума

И спустилась на город тьма.

И когда по Гринвичу ноль

Покажи, что такое любовь.

Пара-рара, убей меня нежно,

Па-рара, я грешна.

Пара-рара, убей меня нежно,

Па-рара, я грешна.

— Мы тут в пионерском лагере что ли? Вар, Селена, хватит херней страдать! Это не смешно ни разу! — Лиза решила, что друзья решили ее попугать, управляя колонкой с помощью телефона.

Вот только друзей нигде не было видно, а девушка тщетно пыталась отключить музыку. Она подошла к столику, где стояла свихнувшаяся колонка, чтобы вытащить ее из розетки, но та даже не была включена. Лиза замерла с проводом в руках. А умная колонка, словно продолжая насмехаться над девушкой, включила новую композицию, ничуть не лучше предыдущих.

— Прошу, убей меня нежно однажды, за что — не важно

Убей меня нежно однажды, знаю — может быть с каждым

Убей меня нежно однажды, утоли эту жажду

Убей меня нежно

— Прекрати! — потребовала Лиза, но песня все продолжала ее пугать посланиями.

Голосовых команд колонка Вара не слушалась, а отключить ее не получалось, работала она явно не от электричества и это пугало Лизу. Она не знала, что страшит ее больше: что колонка работает БЕЗ электричества или от какого ИСТОЧНИКА питается эта чертова колонка? Но терпеть это она больше не могла. Трясущимися руками Лиза взяла исторгающее пугающие предсказания устройство и кинула в стену, желая навсегда заткнуть.

Музыка не смолкла, даже не притихла, но девушка решила во что бы то ни стало закрыть Алисе рот. Лиза кидала колонку об стену, била об пол, топтала ногами, но та продолжала петь. Хрипела она «Убей меня» даже когда пламя камина лизало ее бока.

Спокойно выдохнула девушка только после того, как бирюзовая тварь сдохла в огне и в гостиной наступила тишина.

Молчание длилось ровно тринадцать секунд, а потом было прервано телефоном Лизы. Может Сири и недолюбливала Алису, но дело ее продолжила и врубила песню со словами:

Если хочешь, то убей меня нежно,

Если хочешь — воскреси меня.

Невозможно, но уже неизбежно, как один глоток огня.

Если хочешь, то убей меня нежно,

Если хочешь — воскреси меня.

Пока есть только ты и я.

— Сука! — взвыла Лиза. — И ты туда же!

Беря в руки телефон, девушка догадывалась, что у нее не выйдет заткнуть и его. Она останавливал песню в одном музыкальном приложении, но она включалась в другом и продолжала ее истязать словами:

Не могу молчать, не могу кричать — нет больше слов,

Не могу позвать, не могу прогнать безумных снов.

Не могу одна, не могу с тобой и без тебя,

Не могу решить, не могу забыть, я — словно не я.

— Хватит! Заткнись! — прокричала Лиза, глядя в экран смартфона, который уничтожать в пламени камина было жалко. Может он был и старенький, но очень любимый.

Телефон ответил очередным треком:

— Если пульса не будет, значит из игры вышел,

Значит я открыл глаза там, на уровень выше.

Земная жизнь для вечной накопит опыт,

Ты больше, чем человек, попробуй вспомнить, кто ты.

— Что ты хочешь от меня? Что я должна вспомнить?!

— Снова вслепую доверюсь, и буду контужена,

Снова отнимут лишь тех, кто особенно нужен нам.

Мир не по правилам против меня или это заслуженно?

Море штормит, и я на глубину ухожу за жемчужиной.

— Какое еще море? Какой шторм? Какая, блин, жемчужина?! — ругалась девушка, даже не пытаясь понять важные послания.

Продолжающий петь телефон все же полетел в стену. Лиза обессилено осела на пол и обхватила голову руками. Она устала, ей было страшно, и она не понимала, что происходит. Но вспомнила того единственного,