Зеркало, или Снова Воланд - Андрей Малыгин

— Айн момент, всенепременно и обязательно… Но, если не возражаете, в обмен на маленькую, можно даже сказать, никчемную услугу, — зажмурил глаза толстячок. Можно?

Девушка согласно кивнула головой.

— Не настаиваю, но очень прошу… раз уж только в утренних новостях… А нельзя ли, душенька, наше интервью показать в начале передачи, а то в силу невозможной занятости боюсь, что не смогу досмотреть репортаж до конца. А так бы хотелось хоть один раз, хоть одним глазком взглянуть на себя по телевизору, — и он протяжно вздохнул.

— Да, конечно же, можно. Нам это с Федей ничего не стоит. Федя в своем деле ну как…

— В музыке Паганини, — поспешно подсказал толстяк.

— Да, совершенно верно, — согласилась девушка. — А может быть даже и больше. У Феди проколов не бывает. Так, а теперь…

— Ну, а теперь, — перебил ее информированный очевидец, — я должен заметить, что вам сказочно повезло. Можно выразиться, что вам просто дьявольски повезло. Рекомендую вам: всемирно известный логопед, доктор языкознания и языковедения, заслуженный лауреат и почетный член ряда известнейших академий, без всякого преувеличения, можно сказать, светило с мировым именем и… масштабом… профессор Арцибашев Венедикт Петрович, — и он указал на одного из своих спутников, старомодно одетого худощавого мужчину в очках с ровным пробором по середине головы, который держал в руках довольно пухлый и потертый портфель. И тут же добавил, кивнув головой на здоровенного парня в клетчатом пиджаке: — А это один из его старых клиентов, ну… наподобие вас, — и под выразительным взглядом парнины мгновенно поправился. — Точнее сказать уже был наподобие вас, а теперь практически никакого дефекта не наблюдается, все буквы вылетают… очень приличного качества… почти как у Цицерона… правда в небольшом количестве, — закончил он речь и тут же от тычка Галактиона чуть не плюхнулся на асфальт, зацепив при этом и девушку. — Ой, извините, можно сказать, что на ровном месте споткнулся, — объяснил он удивленной тележурналистке, рукой потирая ребро.

И тут уж, понятное дело, нетрудно догадаться, что после такой особенной удачи все внимание расстроенной девушки переместилось к скромной фигуре мирового светилы…

Но, как говорится, одним улыбнулась удача, а с другими случилось иначе… Вот и Николаю Фадеевичу Кудеярову как раз сегодня хронически не везло. Не успел он, вернувшись к себе на работу, заслушать подробные доклады подчиненных и пробежать глазами многочисленные документы, как в районе девятнадцати тридцати из телефонного звонка по прямому аппарату получил сообщение, что злосчастная то ли буква, то ли уж там знак какой-то вновь реально напомнили о себе. После чего в трубке раздалось какое-то шипение, негромкий щелчок и противный гнусавый голос фальшиво пропел:

Удалось мне по жизни прославиться,

Я шикарно одет и обут,

Но скажи, отчего же, красавица,

На душе моей кошки скребут?..

После этого снова раздалось какое-то шипение и что-то вроде кошачьего мяуканья. В другой ситуации Кудеяров поступил бы, как и полагалось высокому ответственному лицу: тут же голосом, не терпящим возражений, это самое, как его… отчитал бы телефонного хулигана, припечатав в заключение трубку к телефонному аппарату, но, учитывая особенности последних событий, мягко поинтересовался, а кто это говорит. В трубке послушно ответили: «рядовой Бегемотов» и тут же следом раздались коротенькие гудки. Николай Фадеевич лишь на мгновение задумался, волевым движением вырвал из ноздри очередную любопытствующую волосину и вызвал к себе секретаря. Как он и подумал, этот звонок через приемную не прошел и никто вообще его сейчас не тревожил. Затем уж на всякий случай справился насчет рядового Бегемотова, но, как и предполагал, таковых в его ведомстве не числилось. Так и есть — кто-то просто нехорошо пошутил. Но вот кто это был на самом деле? И имел ли он непосредственное отношение к последним событиям в городе, это уже действительно интересный вопрос?

Из услышанного в трубке можно было сделать некоторые предварительные выводы: слова песни для Кудеярова были совсем не знакомы, хотя и угадывался в них явно народный мотив, но они определенно содержали это самое, как его… ну очень прозрачный намек на возможное его психологическое состояние. Но Николай Фадеевич по натуре был довольно-таки крепким орешком, в результате чего и оказался вот в этом самом ответственном кресле, и выбить его из колеи было делом довольно затруднительным. Он вызвал к себе подполковника Лошаденко, подробно рассказал про звонок и дал несколько ценных указаний, что, по его мнению, необходимо сейчас предпринять, после чего снова лично отправился к губернаторскому дому, откуда только что пришло подтверждение от майора Безматерного, что с проклятой буквой надо все начинать сначала.

По прибытии на место Кудеяров тут же устроил маленький «совет в филях» со своими подчиненными. А вдруг кому-то из них нечаянно возьмет да и придет этакая дельная мысль с нестандартным решением. На лицах людей недвусмысленно читалась некая растерянность, которую они, однако, пытались от начальника тщательно скрыть.

Больше всего Николаю Фадеевичу понравилась мысль капитана Ядренова, предложившего выдолбить отбойными молотками весь слой покрытия вместе с буквой размером в квадратный метр, а может быть даже и в целых два, а затем уже заново уложить. Пораскинув мозгами, Николай Фадеевич наложил резолюцию, что и метра вполне достаточно, вспомнив попутно про африканский континент.

Цепкий глаз начальника милиции не мог не заметить, что его подопечные от этой самой чертовой буквы пытались держаться на расстоянии. Ну тут уж можно их и понять. Хотя Кудеяров и пытался выглядеть этаким бодрячком, но у самого на душе было довольно паршиво. Да и вообще от этой всей непонятной возни уже попахивало какой-то фантастикой.

Итак, стратегическое решение было принято. Но тут возникло непредвиденное осложнение: дорожная бригада, экстренно вызванная для выполнения работ, категорически отказалась от воплощения задуманного. Ни бывалый бригадир, ни громкоголосый начальник участка, ни наконец в срочном порядке вызванный строгий начальник дорожно-строительного управления так и не смогли найти достаточно убедительных аргументов. Краснея и бледнея перед высоким начальством и испытывая явные неудобства за подчиненных, они лишь беспомощно разводили руками.

Тогда к ним на помощь поспешили майор Безматерный с капитаном Ядреновым — автором только что утвержденного плана, которые решили пустить в ход все имеющиеся у них в арсенале эрудицию и начитанность. Но их яркие напористые речи беспощадно разбивались о дремучую суеверность забастовщиков, заявлявших, что раз ничего сверхъестественного и мистического здесь не присутствует, то почему же проклятая буква не желает исчезать, а упрямо появляется вновь. Не проявление ли это внеземного разума и не может ли это как-то плохо отразиться на их здоровье и дальнейшей судьбе.

И тут после непродолжительной паузы отеческим тоном вновь заговорил капитан Ядренов, с отличием окончивший в этом году университет марксизма-ленинизма:

— Ну что ж, дорогие товарищи, в жизни нам иногда приходится сталкиваться с некоторыми с точки зрения науки пока что, так сказать, непонятными и необъяснимыми на данном историческом отрезке времени аномальными явлениями. И ничего удивительного здесь нет, природа не сразу доверяет нам свои тайны. Но, будьте уверены, что с помощью марксистско-ленинского философского учения и его главных научных составляющих: исторического и диалектического материализма, открывающих нам глаза на мир неизвестного, я уверен, что в ближайшем… обозримом будущем правильные ответы на природу непознанного будут найдены, как сегодня раскрыты уже и многие другие загадки истории, — и, глубоко вздохнув, многозначительно добавил: — Вполне возможно, что это является… проявлением… пока что неизученных наукой… электрических или магнитных полей… Или сгустков тонких энергий. — Капитан снял фуражку и провел цветастым платком по вспотевшему от напряжения высокому лбу. — А с вашей помощью, товарищи, извлеченный материал с отпечатком загадочной буквы будет переправлен в один из лучших научных центров… нашей академии наук для тщательного, так сказать, его исследования и изучения, — соврал он, не моргнув и глазом, даже неожиданно для себя самого.