Проклятый манускрипт - Филипп Ванденберг

В одном маленьком городке у подножия Монте-Петрелла, где неукрепленная дорога вела на Монтекассино, у деревенского цирюльника Афра подстриглась под пажа. Цирюльник говорил на непонятном Афре языке, поэтому ей не пришлось ничего объяснять ему по поводу желаемого превращения в мужчину.

Каменная дорога через горы была трудна и отнимала много времени, поэтому Афре понадобилось на целый день больше, чем она планировала. Чтобы дать лошади возможность отдохнуть и решив опробовать свою мужскую роль, Афра в последний раз заночевала в Сан-Джиорджио, деревне, лежавшей на берегу Лири. Лири, медлительная романтичная река, часто меняющая свое направление, в это время года была почти безводной. Постоялые дворы, переполненные весной и летом, когда паломники шли к гробнице святого Бенедикта, сейчас пустовали.

Хозяин единственного постоялого двора и таверны в городке очень обрадовался нежданному гостю и обратился к Афре «молодой господин». Пока слуги занимались лошадью и багажом, за ужином Афра упражнялась в мужском поведении, ругалась и кашляла так, что едва не выплюнула собственные легкие, — такого вполне можно было ожидать от кучера после трудного переезда.

Когда на следующий день Афра отправилась в Монтекассино, она могла быть совершенно уверена, что никто не сомневается в том, что она — мужчина. В обеденное время она добралась до Кассино, маленького заброшенного местечка, давшего свое имя монастырю, расположившемуся на находившейся рядом горе.

Отец всех монастырей западного мира возвышался на скале над долиной, словно упрямая крепость, пережившая не одну войну. Четыре этажа, многочисленные окна, выходившие на все стороны, похожие на бойницы, позволяли предположить настоящую величину монастыря и количество его обитателей. Никто точно не знал, сколько монахов, в первую очередь ученых — теологов, историков, математиков и библиотекарей, — скрывалось за крепкими стенами Монтекассино. Ходили слухи, что монахи враждовали между собой. Шестьдесят пять лет тому назад землетрясение разрушило немалую часть монастыря. Столетия назад на монастырь нападали лангобарды,[22]сарацины и кайзер Фридрих Второй. Он прогнал монахов и расположил в монастыре гарнизон.

У подножия горы, откуда наверх вела крутая тропа, к Афре обратился монах:

— Да пребудет с вами Господь, молодой господин. Куда путь держите?

— В монастырь Святого Бенедикта, — ответила Афра. — Вы, случайно, не туда же идете?

Молодой человек в черной рясе кивнул.

— Если подвезете меня, я с удовольствием покажу вам дорогу.

— Тогда поехали!

Монах подобрал рясу и взобрался на повозку.

— Позвольте мне сделать замечание, молодой господин. Если хотите достичь цели до темноты, вам следует поторопиться.

Афра приложила руку к глазам и посмотрела на гребень горы.

— Не обманитесь, — сказал бенедиктинец, — дорога очень крутая, и на ней много поворотов. Даже такой хорошей кобыле, как ваша, понадобится три часа, не считая перерывов.

— А там есть где переночевать мне и моей лошади?

— Не беспокойтесь, молодой человек, возле монастыря есть дом для гостей, там живут пилигримы и ученые, которые приезжают ненадолго поработать в монастыре. Что привело вас на гору святого Бенедикта?

— Книги, брат, книги!

— Так вы еще и библиотекарь?

— Что-то в этом роде. — Афра пыталась вести себя спокойно. — А вы? Чем вы занимаетесь за стенами Монтекассино?

— Я алхимик.

— Алхимик? Бенедиктинец — алхимик?

— А что вас удивляет, молодой человек?

Афра лукаво улыбнулась.

— Если меня правильно информировали, то алхимия не относится к наукам, получившим благословение Церкви.

Монах погрозил ей пальцем:

— Послушайте меня, молодой человек. Монастырь Монтекассино — свободный монастырь. Это значит, что мы никому не подчиняемся, кроме Папы римского. А впрочем; алхимия — наука не хуже остальных. Преступной может быть не наука, а цели, которые она преследует. А дурная слава нашего цеха зависит не от алхимии, а от самих алхимиков. Большинство из них издеваются над людьми с помощью таинственных формул и рецептов, но все это — не что иное, как результат расчетов или естествознания. А с колдовством алхимия не имеет ничего общего.

— В таком случае вы — один из немногих членов вашей гильдии, кто так говорит!

— Я знаю. Но Монтекассино всегда был известен упрямством своих монахов. Вы еще столкнетесь с этим. А что касается меня, то я живу строго по заповедям святого Бенедикта — в отличие от многих в этом монастыре. Я присоединяюсь к братьям во время молитв и знаю наизусть большие куски из Нового Завета. Но если вы спросите меня как алхимика, являются ли чудесами те чудеса, которые описывают в Библии Матфей, Марк, Лука и Иоанн, то мой ответ удивит вас: когда Господь ходил по земле, он пользовался естествознанием и алхимией.

— Господи помилуй! Вы имеете в виду, что Иисус Христос был алхимиком?

— Глупости. Тот факт, что Господь Бог наш использовал алхимию, не значит, что он был алхимиком по профессии. Она — всего лишь доказательство его знаний и его ума. Но эти два качества ничуть не умаляют его святости, наоборот.

Направляя кобылу вверх по склону горы, Афра искоса наблюдала за монахом-алхимиком. Мужчина с выбритой тонзурой был немногим старше ее. Как у большинства монахов, у него была розовая кожа и живые хитрые глаза. По сравнению с Рубальдусом, с которым Афра встречалась в Ульме и который обставлял свою речь непонятной абракадаброй, бенедиктинец казался открытым разговорчивым человеком, совершенно не похожим на колдуна.

Дорога стала более каменистой, по обе ее стороны был непролазный кустарник. Дубы, скалистые дубы и кипарисы боролись за лучшие места на скупой почве. Местами они росли настолько часто, что из-за них не видно было долины.

— Еще далеко? — поинтересовалась Афра у монаха.

— Я же говорил. Эта дорога длиннее, чем кажется. Мы не проехали еще и половины.

— Почему, во имя неба, ваш монастырь расположен именно на самой высокой вершине в округе и моей кобыле приходится так надрываться? — Афра хлопнула по крупу лошади, как заправский кучер.

— Я вам скажу почему, — ответил монах-алхимик. — Святой Бенедикт выбирал уединенное место, чтобы уйти от шума этого мира.

Афра кивнула и посмотрела вниз, в долину. Монах был прав. Не было слышно ни звука. Только время от времени раздавалось карканье одинокого ворона.

— Вероятно, это потомок одного из трех ручных воронов святого Бенедикта, — заметил монах, когда Афра хлестнула кобылу. И, когда девушка непонимающе посмотрела на него, добавил:

— Кажется, вы не знаете историю святого Бенедикта.