Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер - Василий Звягинцев

Экипаж у Иваненко был не «с бору по сосенке», со многими он ходил уже не первую навигацию, а с «дедом», то есть стармехом, – десятую. Крейсером он свой пароход не считал, «Варяга» запевать и людей гробить не собирался и при первом же близком накрытии тяжёлыми снарядами поднял бы белый флаг, а заодно, скорее всего, и кингстоны открыл. Просто из принципа, потому что то была бы уже натуральная война и место его экипажу, при наилучшем раскладе, – в концлагере.

Когда в воздухе появился разведчик с родным Андреевским флагом на киле, восторгу и облегчению капитана и команды не было предела. Теперь мало, что пароход спасён, так и врагу конкретный амбец! Палубные самолёты над морем просто так не летают.

Но первым делом Пётр Лукич, выскочив на крыло мостика, лично указал пилоту в сторону эскадры: пусть наши и весь мир знают, что «лаймы» на морях творят.

Разведчик отстрелялся и отбомбился по катерам, чем окончательно отбил у них охоту к дальнейшим целенаправленным действиям. Пусть русский самолёт ушёл, так скоро обязательно вернётся, и не один. Ситуация двум командирам, не сильно опытным старшим лейтенантам, согласившимся подзаработать недостойным приличного моряка делом, представлялась безвыходной.

Оставить пароход в покое и бежать, продолжая изображать никакого отношения к Гранд флиту не имеющих пиратов, – а куда? На Азорах и Мадейре португальцы непременно выдадут их русским по первому аргументированному требованию, на Канарах – испанцы. Ни те, ни другие с русскими связываться не станут: себе дороже выйдет, в буквальном смысле слова. До Гибралтара или материкового берега горючего не хватит, да если б и хватило – не дойти всё равно, авиация догонит. Значит – возвращаться на крейсера? Но на глазах русских, вообще кого бы то ни было делать это категорически запрещено, вплоть до трибунала. Если захватят русские – будут судить не как военнопленных, а именно как пиратов. И какой же выход?

Но когда «КОРы» вернулись целой семёркой и четверо из них принялись гонять катера, так и не успевшие смыться, а англичане начали палить по самолётам всей эскадрой, тут уже стало понятно, чем пахнет.

– Если война, Пётр Лукич, – сказал старпом, – давай ворочать на обратный курс. На Кубу или сразу в Панаму. Забункеруемся и через Тихий во Владик пойдём. А в Чёрное море нам не прорваться.

– Лучше подождать в сторонке, пока наши подойдут. Они же совсем близко. Да и трофеи на борт принять надо.

– Дело говоришь. Катера поднимем, до полосы шквала дотянем, тогда и оглядимся… Нет, ты только посмотри, что они, суки, вытворяют…

В бинокли не было видно, как за горизонтом три английских крейсера дали ход, близкий к полному, ведя шквальный огонь из всех стволов, включая пулемёты, по разведчикам. Но то, что творилось в небе, различалось вполне.

– Ах, твою ж мать! – горестно вскрикнул Иваненко, увидев рассыпающийся в воздухе разведчик. При таком попадании спасаться на парашютах обычно некому.

Остальные «КОРы», уйдя из-под удара, благоразумно поднялись на пять тысяч метров и построились в круг на четырёхмильном удалении. Хотя английские 102-миллиметровые зенитные спарки могли теоретически стрелять (вернее – ставить заградогонь) до восьми километров по высоте и десять по горизонту, это реально то же самое, что из трёхлинейной винтовки с прицелом, насечённым на 2 тыс. шагов, пытаться всерьёз попасть в движущуюся цель на этом расстоянии.

Хиллгарт и Эванс теперь имели в запасе один-единственный шанс, да и тот так себе! Зенитной артиллерией сбить шесть разведчиков, избегающих входить в зону сплошного поражения, нереально. До «УРСов» здесь так пока и не додумались за ненадобностью. Значит – оставалось поднять оба «Суордфиша» и уничтожить «КОРы» в воздушном бою. Скоростные перехватчики для того и существуют. Не выйдет всех с одного раза – можно принять «Суордфиши» на борт, перезаправить и снова послать. Одновременно артиллерийским огнём топить «Вилькицкий» и всем отрядом полным ходом отрываться от погони. Единственное спасение в том, что воздушные разведчики так и не имеют связи со своей эскадрой, а гонять туда-сюда самолёт с донесениями и за новыми приказами – полчаса в один конец.

Эванс очень надеялся, что инженеры «Гренвилла» сумеют пустить в ход один из своих тайных козырей – передать на слепые радиолокаторы русских крейсеров картинку-обманку, на которой отряд Хиллгарта будет показан уходящим совсем в другом направлении. Если русские хоть на два часа попадутся на эту уловку, они настолько далеко уклонятся от истинного курса своим сорокаузловым ходом, что до наступления темноты догнать англичан уже не сумеют.

Отряд укроется в Гибралтаре, и пусть в дело вступают дипломаты. Им был нужен повод к войне – пожалуйста, получите. Снимки атакующих штурмовиков – вот они, пожалуйста, с указанием точного времени налёта. Русским ничего доказать и ничем оправдаться не удастся. Они напали первыми на мирно маневрирующий в нейтральных водах отряд – вот и весь разговор. Так что всё может получиться ещё лучше, чем планировалось первоначально. Нагляднее и проще.

Лишь бы сейчас удалось выскочить!

За себя Хиллгарту бояться нечего. Ни одного приказа он не нарушил. Если весь план пошёл наперекосяк – не к нему вопросы. К Эвансу и штабистам на берегу. Могут и наградить, могут наказать «под горячую руку». Так не расстрелом и даже не отставкой, в «старой доброй Англии» разумные нравы.

Теперь бы побыстрее договориться с Эвансом. Списать всё на некомпетентность кэптэна Харвуда, это ведь ему была направлена радиограмма с приказом ни в коем случае огня по русским не открывать, оригинал и квитанции в радиорубке сохранились. А он проигнорировал, его крейсер первым начал стрелять. Хиллгарт просто вмешаться не успел. Да и их взаимоотношения на подобный случай в приказе не прописаны. Адмирал шёл просто «старшим на борту», но не командиром соединения. Пусть наглец получает «по полной», в Адмиралтействе есть кого попросить об одолжении. В отставку наверняка уволят, если без суда – пусть благодарит своего ангела-хранителя.

Адмирал приказал своему флаг-офицеру:

– Быстро в радиорубку, передадите на «Гренвилл»… Нет, подождите, я с вами, буду диктовать. А вы, Харвуд… Командуйте, наконец, своим кораблём. Поднять флажный сигнал: «Эскадре следовать за мной. Курс норд-ост тридцать пять градусов».

Почти бегом поднимаясь по трапам (здоровья пока хватало), адмирал продолжал соображать. Сейчас он потребует от командиров крейсеров поднять в воздух истребители. И – Эвансу:

– «Прикажите Френчу начать постановку активных помех, по варианту «Dark fog»[117]. «Пассажиров» изолировать до прихода в ближайший порт. Предварительную обработку отменить».

Только бы этот маневр удался! А если… Адмирал, стоя на высоко поднятой над палубой тесной металлической площадке, вдруг вцепился руками в поручни. Ведь можно всё отыграть назад! Жребий брошен, но Рубикон ещё не перейдён! И вот тогда Гамильтон-Рэй действительно может оказаться союзником, если заблаговременно провести нужную работу с его порученцем… Тот всё видел своими глазами, нужно будет только слегка по-другому расставить акценты.