Черно-белое знамя Земли - Вячеслав Шалыгин

— Не поверю. — Анжела покачала головой. — Чтобы ты, с твоим гипертрофированным самолюбием, просто взял и отпустил меня на все четыре стороны? Не поверю!

— Ты слишком высокого мнения о себе, милая. — Ганс мстительно усмехнулся. — Что на самом деле ты собой представляешь? Эффектная дамочка не первой свежести? Я могу найти и помоложе, и поэффектней. Твои деньги мне тоже больше не нужны. Что остается? Ноль!

— Ну ты и мерзавец, Ганс Штейнбок!

— Я реалист и гений, милая. Сочетание редкое и потому ведущее прямиком на вершину мира. Ты не захотела подняться туда вместе со мной, что ж, такова жизнь! Это твой выбор. Пойду один. Хотя… могу дать тебе последний шанс. Все-таки у меня остались к тебе нежные чувства. Идем вместе. Осталось всего несколько шагов.

— И на каждом шагу по модификанту. — Анжела бросила взгляд на невозмутимую охрану Штейнбока.

Кроме тех четверых, в комнатке находились еще двое, мужчина и женщина. Всего шестеро. Анжела на секунду задумалась, и ее вдруг осенило. Она вспомнила, откуда ей знакомы лица этих «роботов»! Уровень «минус девять», модификация «на шести столах»! Это были люди из подвала лаборатории на Марте, новые «хартманны», те самые, которых Людвиг и Клаус начали «свинчивать» после отправки Чжена в секретный рейд по тылам вероятного противника.

— Модификанты меня не волнуют. — Штейнбок небрежно махнул рукой. — Наши знамена на одном флагштоке.

— Они твои союзники?!

— Ты разучилась понимать метафоры? Да, они мои союзники. Вернее, союзники моей будущей армии.

Ганс кивком указал на «хартманнов».

— Решил встать на сторону сильнейших, милый? — Анжела покачала головой. — Опасная затея.

— Встать на сторону сильнейших?! — Штейнбок рассмеялся. — Анжела, неужели ты глупее, чем я думал? Это они встали на мою сторону, все эти толпы переродившихся идиотов и их Золотой Червяк из Шанхая! Умники из ШНЦ зашли в тупик со своими модификациями, стали заложниками собственных интриг. Модификанты оказались тупым зверьем. Им не понадобилось проходить долгий путь рождений и смертей, чтобы мутации необратимо изменили их психику. Все произошло в первом же поколении. Почуяв силу, они сразу начали выходить из-под контроля. Ты же видела этих двуногих животных в нашей лаборатории.

— Я видела несчастных, искалеченных экспериментами людей!

— Ох уж эта женская сентиментальность! — Ганс приклеил к физиономии снисходительно-ироничную мину. — Пусть так, это ничего не меняет. У Шанхайского проекта нет будущего. В мире модификантов не действуют законы мира людей. Чтобы контролировать эту орду, Золотому Дракону нужно либо действительно превратиться в мифическое чудовище, либо создать совершенное средство контроля. Вот почему великий шанхайский гад и его прислужники так обрадовались, когда я предложил им выход.

— «Хартманн»? — Анжела обвела взглядом шестерку киборгов и остановилась на женщине. Ее почему-то было особенно жалко. Наверное, потому что война не женское дело. Или из солидарности. — Но в чем тут фокус, Ганс? Модификант и машина. Это безумие вдвойне!

— Это контролируемое безумие, милая. — Ганс начал потихоньку заводиться. — Машина! Что может быть доступнее контролю человека?! Заметь, именно человека. Того самого существа, которое не в силах совладать с модификантами напрямую!

— Я не думаю, что это…

— Поверь, Анжела, это так! — Он наконец завелся и перешел на слишком высокую тональность. — Никакой космический десант не сумеет обуздать модификантов. Это дело по силам только моим «хартманнам», совершенным солдатам, соединившим в себе лучшие качества сверхлюдей и сверхмашин! Из моих лабораторий выйдут миллионы, сотни миллионов бойцов, которые наведут порядок в новом мире. Угадай с трех раз, кто будет в этом случае диктовать условия, я или шанхайские недоумки, выпустившие джина из бутылки?

— Это нереально, Ганс, очнись. Ты не сможешь контролировать всех этих чудовищ!

— Не говори мне, что я могу, Анжела! — истерично выкрикнул Ганс. — Ты этого не знаешь! Ты вообще ничего не знаешь! Я не такой, как ты думала. Я… я…

У Штейнбока от возбуждения перехватило дыхание, и он не смог договорить, лишь потряс в воздухе кулаком.

— Я знаю, Ганс, ты лучше, чем хочешь казаться! — горячо возразила Анжела. — Ты ведь ученый. Оставь эту затею!

— Нет, поздно, — хрипло сказал Штейнбок. — Я пойду до конца. «Хартманн» — проект всей моей жизни! И не смей мне мешать, или я…

— Что ты сделаешь? — Анжела зло прищурилась. — Выпотрошишь меня и напялишь на механическую куклу?! Пошел ты, Ганс!

— «Хартманн-семь», ко мне! — Штейнбок презрительно скривился. — Следи за этой женщиной. Если попытается сбежать — убей!

— Могу убить сразу, — равнодушно сказал киборг. — Это экономичнее.

— Нет, — после секундного колебания сказал Штейнбок. — Она может пригодиться как предмет торга. На войне случается всякое.

— Шантаж, выкуп, обмен? — «Хартманн» кивнул. — Понимаю. Приказ ясен, командир.

Все, что сказал Колян, оказалось правдой. Выручить Анжелу пока не представлялось возможным, Джейсон растворился в дымовой завесе, а капитану Джокеру помогать было поздно, программа медицинской диагностики однозначно заявила, что Бадди мертв. Усохшей до двоих боеспособных офицеров группе «Омега» оставалось только влиться в ряды Отряда семьсот шесть и стать его главной ударной силой. Кроме трех офицерских «Хеклеров» на вооружении у ополчения имелись два револьвера, отрытых диггерами в подземельях, два охотничьих дробовика и четыре пистолета полицейского образца, «выданных со склада», по словам командира отряда Олега Макарова, в штабе ополчения. Воротову в это верилось слабо. Пистолеты были разных годов выпуска и в разном состоянии, хранить такую рухлядь на складе никто бы не стал. Разве что на складе вещдоков. И все это богатство полагалось на полсотни бойцов.

— У остальных биты, ножи, топорики, ледорубы… и все такое. — Макаров развел руками. — Чем богаты, тем и рады… череп проломить.

После того как офицеры убедились, в чем хотели, разведгруппа (как ее величал сам Макаров) отошла на базу отряда. Базой оказалось бывшее резервное депо неподалеку от кольцевой линии старого метро. Разведчики во главе с командиром и новыми офицерами отряда разместилась на короткий отдых в самом просторном помещении убежища. Впрочем, тут же расположились практически все бойцы, только в другом конце длинного зала. Часть из них отдыхала, часть пыталась приготовить еду, а двое женщин с энтузиазмом строчили на реликтовых швейных машинках. Сначала их «продукция» вызвала у Воротова и Вакидзаси недоумение, но через секунду они сообразили, в чем дело. Женщины шили нарукавные повязки. Кто придумал такие знаки отличия для бойцов Отряда семьсот шесть, офицеры спрашивать не стали. Судя по буйству вложенной в эскиз фантазии, это был сам командир. На белой повязке чернел большой круг, а по краям повязки шли две черные траурные каемки. И все.