Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа - Олег Смыслов

Если к младшим чинам он относился с заботой, по-отечески, то высших он держал в кулаке. Я видел, как начальник следственной части Павловский дрожал, когда его Абакумов распекал, стал весь белый, коленки тряслись! Думаю, что ж ты цепляешься так за должность?»

Став министром госбезопасности, Абакумов часто общался с вождем наедине, бывал у него на даче. Со слов Геннадия Афанасьевича Терехова, который участвовал в следственной группе по делу Абакумова и допрашивал бывшего министра в тюрьме, известно, что Сталин, особенно в последние годы жизни, с большим подозрением относился к любым контактам людей из своего окружения вне официальных встреч. И чем ближе был человек к верхам, тем больше сомневался Сталин. Даже самому Абакумову было запрещено кого бы то ни было приглашать в гости. Генералиссимусу все время казалось, что пока он сидит у себя, на ближний даче в Кунцеве, где-то на другой даче собралась оппозиция.

Генерал армии Филипп Денисович Бобков, в прошлом первый заместитель Председателя КГБ, в своих мемуарах пишет о Викторе Семеновиче следующее: «Затем он перешел в МГБ, куда его назначили министром. В этом просматривалось желание Сталина влиять на органы госбезопасности не только с помощью Берии.

Сотрудники, насколько я мог судить в то время, встретили нового министра хорошо. Профессионал, человек, начавший с рядовой работы, и к тому же некоторое время был заместителем Сталина! И в силу этого новый министр изначально пользовался авторитетом у сотрудников. Говорили, будто он настолько близок к Сталину, что даже гимнастерки шьет себе из одного с ним отреза. Это, конечно, досужие вымыслы, но основания для подобных разговоров, бесспорно, были.

Первые шаги Абакумова на посту министра еще больше укрепили его авторитет. Он решительно изменил кадровую политику. В 1946 г. большинство сотрудников министерства составляли люди, пришедшие на работу в органы в 1939–1940 гг., заменив тех, кто отправился по пути своих жертв.

Абакумов привлек в территориальные органы военных контрразведчиков, бывших фронтовиков, и направил их не только на руководящие посты, но и на рядовую работу. Тем самым он в известной мере обновил центральный аппарат, куда влились свежие молодые силы — люди, прошедшие войну; и это несколько изменило климат в министерстве.

Новый министр постоянно держал аппарат в напряженном трудовом ритме. Вне зависимости от того, где он сам в данный момент находился, люди ощущали его присутствие, знали: министр где-то рядом и зорко следит за работой всей системы госбезопасности. Абакумов мог совершенно неожиданно заглянуть к рядовому сотруднику, посмотреть, как тот ведет дело, расспросить о подробностях, все проверить, вплоть до того, насколько аккуратно подшиваются бумаги. Это тоже воспитывало уважение к руководителю министерства, хотя в таком демократизме чувствовалась определенная игра.

Абакумов часто выступал перед различными аудиториями, говорил воодушевленно, порой с пафосом, и притом всегда старался производить впечатление человека очень доступного, демократичного и подчеркнуто скромного, хотя оснований для этого было немного. Я дважды слушал его выступления на партийных конференциях и должен признать, что выступал он удачно. Министр требовал объективности и беспристрастности при рассмотрении дел, во всех приказах неизменно подчеркивалось, что сотрудникам госбезопасности необходимо строго соблюдать законность.

Таким казался мне тогда Абакумов на посту министра. В действительности, он беспрекословно и слепо выполнял волю Сталина, следовал любым указаниями партийного руководства, которое поощряло курс репрессий. То ли желая выслужиться, то ли в силу определенных личных качеств, он и сам проявлял инициативу к ужесточению репрессий.

Мы, молодые чекисты, не подозревали о незаконных арестах военачальников, которые производились по указаниям Абакумова на основании мелких доносов. А между тем подобные аресты происходили даже в период Великой Отечественной войны и в первые послевоенные годы.

Аресты в армии служили показателем добросовестной работы контрразведки».

Близость к Сталину на посту министра госбезопасности окрылила Виктора Семеновича, но самое важное, она изменила его отношение ко многим руководителям в государстве. Как считает Евгений Жирнов, «в этом сказались его прямолинейность и простота: есть только вождь и его преданный последователь, а с остальным можно не считаться».

И здесь уже не важно, сколько он нажил себе врагов. Главное, что эти враги были коварными и очень опасными. Пусть они его боялись. Но сдаваться и уступать какому-то Витьке Абакумову они не желали. А значит, предстояла борьба не на жизнь, а на смерть. Кто кого? По свидетельству ветеранов: «Виктор Семенович вел себя так, будто схватил бога за бороду. Обедать демонстративно ходил в «Арагви», а если был загружен, охрана привозила ему оттуда шашлыки. Цеплял на улице симпатичных девиц и вел их в гостиницу «Москва», в койку. Не отказывался, когда ему дарили трофейные вещи. Почувствовав благоволение вождя, Абакумов решил, что теперь можно все», — считает Е. Жирнов.

Однако это не совсем верно. Абакумов никогда не изменял своим принципам. И очень многое позволял себе, еще возглавляя военную контрразведку. Например, девушек в гостиницу «Москва» он водил и в 1941-м, и позже, и раньше. Ведь он уже тогда был заместителем наркома внутренних дел.

При этом девушки были не легкого поведения, как об этом писал Сталину Серов, девушки были красивые, которым очень нравился молодой комиссар госбезопасности. И шли они с ним не за деньги, а, так скажем, по зову души и сердца.

Александр Васильевич Бурдонский, сын Василия Сталина, рассказывал мне об одной встрече его мамы— Галины Бурдонской с Виктором Семеновичем: «Когда она шла к бабушке на Арбат, то на полном ходу остановилась машина. А мама тогда подкрашивала волосы в белый цвет. Хорошая очень фигурка и хорошо одета. Из машины выскочил Абакумов. Мама жутко испугалась, и он узнал ее. Она говорит: «Я спиной прижалась к стене, когда он меня увидел, сказал: «Хм. Простите!» Ехали с Берией, просто девочку хотели. Когда он увидел ее лицо, еще зареванное, тут же сел в машину и уехал».

По воспоминаниям очевидцев, Виктор Семенович на машине ездить не любил, предпочитал ходить пешком, а на улицах приказывал сопровождающим давать по сто рублей нищим, преимущественно старухам.

Ему нравилось, когда старухи крестились, благодаря за подаяние.

Охрана привозила Абакумову шашлыки из «Арагви» — к хорошим шашлыкам он был неравнодушен.

А еще в «Арагви» круглые сутки работали три кабинета. В своей книге «Тайны уставшего города» Эдуард Хруцкий пишет: «Там принимали нужных иностранцев, в них большие чины из КГБ встречались с не менее именитыми осведомителями. Туда ночью заезжали отдохнуть от забот чиновники высокого ранга».

По этим причинам, а возможно и не только, на кухне этого ресторана работала бригада ударников труда и повара высшего класса. За полчаса официанты накрывали роскошный стол. Ну а шашлыки, которые, кроме Абакумова, заказывал себе и Василий Сталин, были лучшими во всей Москве.

Не изменял Виктор Семенович и другим своим привычкам. По-прежнему он обожал фокстрот и с целью милых развлечений, то бишь потанцевать с красивой девочкой, захаживал в знаменитый ресторан «Спорт».