Три родинки на левой щеке. Часть III. Перешеек - Таня Рысевич

что её замуровало камнепадом и выхода нет — только дослушать это до конца.

Они несколько дней скитались по тоннелям, составляя карту и читая надписи на перекрёстках, когда поняли, что туннели меняются. Именно в эти моменты и был слышен грохот. Они продолжали ходить по тоннелям, пока вдруг грохот не раздался совсем рядом. Стена обвалилась и в тоннель вошёл огромный кротобарсук, высотой с три человеческих роста. Он почуял чужаков и набросился бы на них, если бы его внезапно не остановила маленькая девочка, возникшая рядом будто бы из ниоткуда. Оказалось, что она слепа от рождения, но, оказавшись в этих тоннелях, она подружилась с кротобарсуками и научилась у них магии Земли. И теперь она могла «видеть», чувствуя вибрации в земле ногами. От скуки она решила присоединиться к нашим героям.

Благодаря Зене, Королеве кротобарсуков, Бродяга и Томас легко выбрались на противоположную сторону гор. Там они раздобыли лодки и спустились вниз по великой реке, до огромного водопада. Оттуда было уже недалеко до вулкана, но путь лежал через болота, а потом через страну, захваченную тёмным властелином, желающим заполучить кольцо.

Сначала Томас опасался, что они заблудятся в болотах, но Зена легко проложила дорогу через них с помощью магии Земли. Посмотрев на ворота на входе в эту ужасную страну, они поняли, что даже с помощью Зены и волшебной палочки перебраться через них не выйдет и стали искать другой путь.

В лесах неподалёку от ворот они случайно спасли от слуг тёмного властелина странное существо — человекоподобное, высокое, с выпученными глазами, висящими ушами и длинным языком, которым оно могло хватать добычу, как лягушка. В благодарность за спасение, Джим согласился показать им дорогу в тёмную страну.

Судя по жестам Дона, глаза Джима болтались, как цветочки, на тонких стебельках, уши свисали ниже плеч, а язык был длиной в руку.

Им пришлось подняться высоко в гору по узкой лестнице и затем идти через мерзкий вонючий тоннель. Постоянная болтовня Джима привлекла внимание огромного паука, живущего в этой норе. Только световой защитник, вызванный волшебной палочкой, позволял держать паука в отдалении, пока они пытались найти выход. Но, к счастью, их догнала Зена, ненадолго отставшая и запечатала паука намертво в маленькой пещере.

Они смогли пробраться незамеченными через всю страну практически на виду у тёмного властелина благодаря плащу невидимости, который внезапно оказался у Бродяги. И вот они поднялись на вулкан и нашли там расселину. Томас собирался кинуть кольцо в лаву, но внезапно посмотрел на него и понял, что оно прелестно и он не в силах расстаться с ним. Тут бы и заметил их тёмный властелин, если бы Джим неожиданно не возжелал завладеть кольцом. Они с Томасом дрались у края расщелины и Джим с кольцом упал вниз.

Как только кольцо попало в лаву, замок тёмного властелина был разрушен, а вулкан начал извергаться. К ним прилетел серый маг на кожистых чёрных невидимых конях и унёс их оттуда.

Потом Бродяга стал королём, а Зена и Томас путешествовали вместе до тех пор, пока не смогли объединить магов Воды, Земли, Огня и Воздуха в единое государство, живущее в мире.

— Вот и всё, — выдохнул Дон.

Всё это закончилось так неожиданно, что у Искры было чувство, будто она бежала и вдруг оказалась на краю обрыва. Казалось, будто земля немного покачивается, а в голове звенело, будто её стукнули чем-то тяжёлым.

— Они ведь умерли, да? — Искра расслышала шёпот Лины, обращённый к Ависар. — Старик в сером, да ещё и на химерах — это же Смерть?

Целительница пожала плечами.

— У меня только один вопрос, — подал голос Велен.

— Я слушаю, — откликнулся Дон.

— Почему они сразу не могли полететь к вулкану на чёрных невидимых конях?

— Ты даже не представляешь себе, друг мой, как много людей задаются этим вопросом… — протянул Дон, явно сдерживая смех.

— Ты же только что это выдумал? — не понял светляк.

— Ну… Скорее, я своими словами пересказал мою любимую сказку из детства… Ну, дополнил от себя, конечно. И немного упростил, чтобы вам было легче всё это понять.

— Упростил⁈ — слились в едином порыве несколько голосов.

— Ещё бы! Чтобы рассказать эту историю полностью, нужно три толстые книги!

— Мама… — испуганно прошептала Лина. Искра могла её понять. Три толстые книги такого… Кто вообще мог это пережить?

Искра так и не смогла решить, то ли это было чересчур эффектное окончание вечер, то ли просто после выступления Дона у всех пропало нужное настроение, но больше сказок сегодня никто не рассказывал. Да и правда было уже поздновато.

— Почему ты не стал рассказывать свою сказку до конца? — спросила Искра, укладываясь спать рядом с Арном. Вопреки опасениям, эльф от её общества убегать не стал, хотя и явно напрягся.

— Она о Всадниках, — непонятно ответил Арн, но тут же пояснил, — то есть о Спутниках.

— И?

— Она о Всаднике, который потерял своего дракона.

— Может, наоборот, стоило? — спросила Искра. — Чтобы Корон узнал, что он не первый столкнулся с этим?

— Нет, — Арн медленно покачал головой, — у этой истории нет счастливого конца. Он страдал до самой своей смерти, так и не обретя покой.

У Искры глухо похолодело внутри. Нет, с Короном так быть не должно. Не должно, и всё.

— Тогда хорошо, что ты не рассказал, — признала она, — доброй ночи.

— Доброй ночи, — откликнулся эльф, всё так же глядя в темноту тяжёлым неподвижным взглядом.

Искра лежала и почему-то у неё из головы не шла та история, которую ей показал Свиток, но которую она не стала читать вслух. Как бы Искра ни старалась отогнать эти мысли, история кружилась вокруг, в воздухе, проникала в неё с холодом от земли. Искра буквально заснула в эту сказку.

Ночь в темнице тянулась невероятно долго, но Лейре хотелось, чтобы время и вовсе остановилось, чтобы отныне ночь длилась вечно, чтобы никогда не заходил за горизонт тонкий серп народившейся луны, и чтобы люди вечно жили под звёздами. А всё потому, что на рассвете Лейру должны были казнить, а меньше всего на свете ей сейчас хотелось умирать.

Лейру страшила сама мысль о смерти, о том, что вся эта многогранная жизнь с её горестями и радостями в один миг перестаёт существовать. Но думать о том, чтобы умереть в старости, было терпимо. А Лейре было всего двадцать. Умирать в двадцать лет было невыносимо вдвойне.

Сейчас под напором страха исчезали все остальные мысли. Даже сожаление по поводу своих поступков, которые и привели её к смертному приговору. Лейре было некогда подумать об этом: она свернулась калачиком у стены, обняв колени и дрожа от страха.

Внезапно девушка