Кровавый рыцарь - Грегори Киз

Когда они въехали на площадь, внимание Энни сразу же приковало к себе странное зрелище, а вовсе не здания вокруг. Большая толпа собралась вокруг помоста, установленного в центре площади, где множество необычно одетых людей, по всей видимости, находились под охраной солдат. Солдаты были в квадратных шапках и черных плащах со значками церкви.

А выше всех – в буквальном смысле устроившись на шатко выглядящем длинноногом деревянном стуле – человек в облачении патира, казалось, вершил некий суд. За его спиной вздымалась виселица.

Энни никогда не видела ничего подобного.

– Что здесь происходит? – спросила она у сэра Клемента.

– Церковь использует площади для открытых судов, – ответил рыцарь. – В городе много еретиков, и, судя по всему, ресакаратум нашел еще нескольких.

– Они похожи на актеров, – заметила Остра. – Уличных комедиантов.

Сэр Клемент кивнул.

– Мы обнаружили, что актеры особенно подвержены соблазнам ереси и колдовства.

– В самом деле? – спросила Энни.

Она пришпорила лошадь и поскакала к помосту.

– Постойте! – предупреждающе воскликнул сэр Клемент.

– Я слышала, как мой дядя отдал вас в мое подчинение, – бросила Энни через плечо. – Возможно, вы его не так поняли?

– Да, конечно, но…

– Да, ваше величество, – ледяным тоном поправила его Энни.

Она отметила, что Казио встал так, чтобы при необходимости оказаться между ней и рыцарем Роберта.

– Да… ваше величество, – стиснул зубы сэр Клемент.

Патир уже некоторое время внимательно наблюдал за ними.

– Что здесь происходит? – поинтересовался он.

Энни выпрямилась.

– Вы меня узнаете, патир? – спросила она.

Его глаза сузились, а потом округлились.

– Принцесса Энни, – ответил он.

– И, по закону Комвена, верховный правитель города, – добавила Энни. – Во всяком случае, в отсутствие моего брата.

– Это спорный вопрос, ваше величество, – ответил патир, чей взгляд нервно метнулся к Клементу.

– Дядя разрешил мне войти в город, – сообщила ему Энни. – Таким образом, он показал, что поддерживает мои притязания.

– Так ли это? – спросил патир у Клемента.

Клемент пожал плечами.

– Да, видимо, так.

– В любом случае, – продолжал церковник, – я занимаюсь делами церкви, которые не имеют касательства к короне. Для нас не имеет значения, кто сейчас сидит на троне, пока рассматриваются подобные вопросы.

– О нет, вы ошибаетесь, – ответила Энни. – А теперь скажите мне, пожалуйста, в чем обвиняются эти люди.

– В ереси и колдовстве.

Энни оглядела стоящих на помосте людей.

– Кто из вас главный? – спросила она у них. Лысый человек средних лет склонил перед ней голову.

– Я, ваше величество, Пендан МейпВэлклам.

– За что вы предстали перед судом?

– Мы играли пьесу, ваше величество, ничего больше – музыкальное представление.

– Пьесу придворного композитора моей матери, Леовигилда Акензала?

– Да, именно ее, ваше величество, насколько могли справиться.

– Пьеса признана колдовской, – перебил патир. – Одно это признание обрекает их на ожерелья святого Вота.

Энни приподняла брови и посмотрела на патира, а потом повернулась и обвела взглядом лица собравшихся на площади зевак.

– Я слышала об этой пьесе, – сказала она, повысив голос. – И слышала, что ее любят в народе. – Энни приподнялась на стременах. – Я Энни, дочь Уильяма и Мюриель. Я пришла, чтобы занять трон моего отца. И первым же указом я оправдываю этих несчастных актеров, поскольку мой отец никогда не стерпел бы подобной несправедливости. Что вы на это скажете, люди Эслена?

Наступила полнейшая тишина.

– Это она, я ее узнал! – раздался голос из толпы. – Я видел ее раньше.

– Освободить их! – заорал кто-то другой, и в следующее мгновение все собравшиеся, кроме солдат и церковников, принялись выкрикивать требования освободить труппу.

– Вы свободны, – сказала Энни актерам. – Мои люди выведут вас отсюда.

– Хватит! – закричал сэр Клемент. – Довольно этой чепухи!

– Энни! – окликнул Казио.

Но она уже их увидела, поскольку ждала такого поворота событий: со всех сторон, расталкивая возмущенную толпу, на площадь хлынули солдаты в цветах Роберта.

Энни кивнула.

– Хорошо, – сказала она. – Лучше узнать об этом сейчас, чем в стенах башни Волчья Шкура, не так ли?

– И что мы будем делать? – спросил Казио.

– Сражаться, конечно, – ответила Энни.

– Винне плохо, – пробормотал Эхок.

Эспер вздохнул, обшаривая взглядом дальний склон холма.

– Я знаю. Она кашляет кровью. Как и ты. – Эспер показал на ряд почерневших растений. – Видишь?

– Да, – кивнул Эхок. – Он вышел из воды здесь.

Идти по такому следу было бы нетрудно, но вурм охотно пользовался реками для продвижения вперед, что временами осложняло дело, в особенности если река разветвлялась. Они чуть не потеряли его, когда он повернул вверх по реке Тен, но вовремя заметили дохлую рыбу, которую сносило к Ведьме.

Они шли по следу, стараясь держаться как можно дальше. Они никогда не ступали на него, а воду брали выше по течению, и Эспер надеялся, что яд, попавший в их тела, начнет постепенно выходить.

Однако лучше им не становилось.

Снадобье, полученное от людей Фенда, помогало, но с каждым днем приходилось сокращать порции. Лошади выглядели лучше, но животные ни разу не ступили на отравленную землю и не вдыхали отравленное дыхание твари.

Вскоре Винна закашлялась. Эхок опустился на колени и принялся изучать следы давно потухшего костра.

– Ты думаешь, здесь прошел Стивен? Эспер огляделся по сторонам.

– Их было четверо, и они двигались не от реки. Они пришли со стороны Брог-и-Страда. Если это Стивен, вурм не преследует его – но их пути пересекаются.

– Может быть, вурм знает, куда он идет.

– Может быть. Но сейчас мне бы гораздо больше хотелось найти Фенда.

– А что, если он умер?

Эспер резко рассмеялся, но смех тут же перешел в кашель.

– Сомневаюсь. Мне нужно было его прикончить.