Куда Уехал Цирк. Дорога-4. - Елена Лоза

- Эх, раньше бы подумать, накрасили бы перышек и раздали бы в конце представления хотя бы детям, - посетовала Марья.

- А чего сейчас нельзя? - пожала плечами Стаси. - До вечера еще вон сколько времени.

- Давай к Уне сбегаем, пусть она перьев соберет! - подорвалась с места Эни.

- Дени только возьми с собой, - крикнула вслед девушке Марья. Пронаблюдала, как та, приплясывая от нетерпения, объясняет задание брату, и двое срываются в спринтерский забег.

Вернулись они быстро, оказалось, Уна тоже умеет быстро ходить. Индианка несла небольшую связку перьев, а на лице застыло выражение любящей бабушки, идущей посмотреть на очередной «шедевр» внуков. Однако, увидев краску просто горящую на свету, подобралась, как кошка, увидевшая жирную полевку. Выслушав предполагаемое мероприятие под кодовым названием - «невиданная щедрость», только руками возмущенно замахала.

- Не иначе злой дух нашептал такую дурость, - она даже на английский забыла перейти, но потом спохватилась и добавила уже на всем понятном языке. - У вас свадьба будет, вот на ней всем гостям и будешь перья раздавать! Такие подарки очень понравятся!

- Хм, а и правда, чего эт я не того, не подумала… - Марья потерла свой уже слегка отросший затылок. - Слушай, Уна, все хочу спросить и забываю, чего это жена Желчи от нас так это подальше держится? Мы же с ней в дороге встречались, вроде, неплохо поторговали, а тут вот так…

- Да уж она хорошо расторговалась тем, что у вас купила, да только у нее тоже племянница есть… - Уна хитро прищурилась.

- Что, вторая Черная Трава?! - влезла Эни, а Ю посмотрела искоса.

- Нет! Кенти девушка разумная, спокойная и рукодельница, каких поискать, - успокоила всех индианка.

- Кенти - Поющая, - перевела имя Марья. - Что, поет хорошо?

- Как все, - рассмеялась индианка. - Но девушка и, правда, хорошая.

- Тогда… - Ю серьезно посмотрела на Уну. - Потом мы ее второй женой возьмем. Если она, конечно, захочет.

Индианка внимательно посмотрела на юную китаянку, потом на Марью:

- Хм-м-м…

- Ага… - усмехнулась Марья.

- А вот и нет! - возмутилась на их ехидные перехмыкивания сестренка Ю. - Муж всегда прав!

- А умная жена всегда знает, в какую сторону он будет правее? - вроде бы спросила Марья, но по тону было понятно, что это утверждение.

- Решение мужчины жениться - последнее, которое он принимает сам, - тихо рассмеялась индианка.

- Всего ва-у-жней погода-у в доме, все остальное еру-у-нда… - гнусаво пропело по связи. При этом Невс подгадал момент, когда Уна стала снимать подсохшие перышки. Радиофицированный контингент мог давиться смехом, стараясь не спалиться в очередной раз.

- Погоди! - вдруг встрепенулась Марья. - Медведь же племянник Желчи, и эта Поющая тоже племянница! Близкая родня вроде?

- Нет, она дочь двоюродной сестры Лазурной Птицы.

- Тогда нормально…- кивнула Марья, на пальцах просчитав, кто кому и каким боком относится.

Уна ушла заготавливать перья. Как все думали, на это понадобится какое-то время и можно отдохнуть, но гости появились на диво быстро. Верней, гость. Далеко Летящая Птица пришел, бережно неся что-то плоское, завернутое в мягкую замшу. Шаман, как его неизменно величал Сонк, цирковым не докучал. Даже Сонка к себе на беседы с пристрастием не звал. Духи ему то ли сообщили все интересующее, то ли посоветовали к молодому индейцу не приставать. Он и сам не приставал и другим наказал парня не доставать назойливыми расспросами. Да и на представление Далеко Летящая Птица не пришел. Занят был обрядом или предыдущий цирк ему так не понравился, что и этот решил поставить в игнор.

Индеец поздоровался с женским коллективом, попросту сказав привет и кивнув головой. И никаких тебе эффектных жестов с прикладыванием рук к груди и всякой распальцовки.

Он аккуратно развернул замшу, выложив на стол бубен и ловец снов. Оба изделия украшали пушистые белые перья. Эни тут же потянула лапки к бубну и огребла по ним от Марьи.

- А перья снять можно? - поинтересовалась она.

Красить все в сборе было не особо удобно, но индеец отрицательно покачал головой. Еще раз почесав в затылке, отправила девчонок за двумя кастрюлями, на которые и уложила оба девайса. Помощницы крутанулись и попытались сбежать, но были отловлены и приставлены к покраске. В восемь рук получилось довольно быстро и девчонки таки убежали.

Оставшись наедине с Марьей, Далеко Летящая Птица вдруг улыбнулся, как счастливый мальчишка, и заявил:

-Такого ни у кого больше не будет! Только у меня!

Сказать, что женщина удивилась, ничего не сказать: такое счастье на лице уважаемого шамана было несколько неожиданным. Но подлая Марья обломала мужику все удовольствие, пояснив, что через пару дней цветные перья будут почти у всех.

- Все желающие вполне могут разжиться перышками, - она пожала плечами. - Бедные семьи вполне могут продать, если хорошую цену назначить…

- Птица богатый, - задумчиво протянул индеец. Хотел что-то сказать еще, но влетевшая в незаметно опустевший двор Стаси его перебила, позвав Марью на репетицию.

Оставшись один, шаман медленно пошел по лагерю, рассматривая все вокруг. Он взял в руки недошитую Майки сандалию, осторожно согнул довольно жесткую, кожаную подошву. Эта легкая, открытая обувь уже привлекла внимание многих. Конечно, воины привыкли ходить летом босиком, а мокасины обувают, только входя в чужой лагерь: выглядеть прилично и выказать хозяевам уважение. А вот в такой обуви ходить будет куда удобней, это же не жесткие башмаки белых. Заглянул в фургон: ведь если хозяева оставили двери открытыми нараспашку, то совсем не против гостей. Оценил умеренный беспорядок, странный зеленый, похожий на короткую густую траву, ковер на полу, вязанную из узлов сову на стене. Невольно сравнивал два цирка и видел большую разницу. Хорошо, что тех наглых белых выпроводили прочь… Осмотрелся еще раз и пошел искать хозяев. От выхода из лагеря был виден задник с натянутой драпировкой и небольшой край арены. На этом краю то появлялся, то исчезал большой черный человек с палкой в руках. Тыкал ею куда-то вниз и бежал назад, подняв высоко над головой. Индеец, озадаченный увиденным, решил подойти поближе, не привлекая внимания, обошел арену кругом. Картина, открывшаяся ему, была еще более странной. По земле вдоль арены навстречу друг другу бегали два черных человека. Они тыкали палками в ведра, стоящие у