Злючка - Бертрис Смолл

— Кроме того, необходимо переправить лошадей, — напомнила Арабелла, — а этого даром не сделаешь. Не забывайте, нам придется добираться в Париж от самого французского побережья. Конечно, можно бы отослать коней домой, но не покажутся ли странными такие разумные действия при поспешном бегстве?! Кроме того, перевозка лошадей обойдется дешевле, чем покупка новых, — добавила она, помня о склонности короля к строгой экономии.

— Пожалуй, верно, — согласился Генрих. — Вы получите дополнительные средства и на лошадей, мадам. Что-нибудь еще?

— Остается договориться о размере суммы, — мило улыбнулась Арабелла.

— Деньги доставит фрейлина королевы, когда придет за ребенком, — пообещал король.

— Нет, ваша милость, — покачала головой Арабелла, — лучше получить все сейчас. Если посчитаю содержание недостаточным, не смогу поспорить с вами, потому что не найду предлога для новой аудиенции.

Она имела все основания не доверять щедрости Генриха Тюдора.

— Как, мадам?! Неужели собираетесь торговаться, как базарная торговка?! — гневно воскликнул король.

— Я должна быть уверенной, что не уроню достоинства английской дворянки, ваша милость, — упрямо настаивала Арабелла. — И дело не только во мне. Я несу ответственность за Лону и своих людей. Нельзя просить их последовать за мной на чужбину, не зная, хватит ли денег, чтобы прокормить и одеть целый отряд. Кроме того, по прибытии в Париж нужно отыскать жилье. Может пройти довольно много времени, прежде чем удастся найти подходящего поклонника, но если он тоже не отличается щедростью, придется самой платить за дом! — И, лукаво улыбнувшись, добавила:

— Богатые и могущественные люди не всегда добры и благородны! И не только шотландцы отличаются скупостью, как думаете, ваша милость?

Генрих Тюдор пристально взглянул на стоявшую перед ним молодую женщину. Неужели она издевается над ним? До этого момента король не верил в столь острый ум женщины, но, поскольку спорить с дамой было ниже его достоинства, он подошел к стоявшему у стены дубовому шкафу, выдвинул ящик, вынул бархатный кошель и, задумчиво взвесив его на руке, протянул Арабелле. Та, в свою очередь, проверила вес и отдала кошелек обратно.

— Этого не хватит! — спокойно объявила она.

Генрих Тюдор окинул леди Грей свирепым взглядом.

— Мадам, ваша расточительность разорит меня! — рявкнул он.

— Хотите уморить меня голодом, прежде чем смогу быть вам полезной, сир? Тощая женщина вряд ли привлечет внимание любвеобильного мужчины, а французы, говорят, любят пухленьких красоток! — дерзко ответила Арабелла.

Король вновь полез в ящик стола, и на этот раз на свет появился мешок потяжелее, едва не лопавшийся под тяжестью монет.

Арабелла взяла кошель, открыла его, высыпала золото на стол и быстро пересчитала.

— Мне нужен, кроме того, мешочек серебра и еще один с медью, — потребовала она, собирая монеты в кошелек.

Король, окончательно потеряв способность возражать, молча выполнил требование.

— Ну, теперь вы довольны, мадам? — резко спросил он.

Арабелла тщательно запрятала деньги под юбку и, взглянув на короля, слегка улыбнулась:

— Нужно получше все уложить, чтобы монеты не звенели, когда я побегу через приемную, проклиная вас, ваша милость.

— Почему мне кажется, что больше всего удовольствия вы получите именно от этого, мадам?

— Как вы проницательны, ваша милость, — бесстрастно заметила Арабелла.

— Мы обо всем договорились, мадам, — заключил король.

Арабелла сделала реверанс и спросила:

— Можно начинать рыдать и вопить, сир?!

Генрих Тюдор кивнул и тут же едва не подскочил от пронзительного визга.

— Ой-й-й! Это несправедливо, ваша милость! Ой-ой-ой!!! Куда мне идти? Что делать?! Как прокормить мою бедную дочь?! — заплакала Арабелла.

— Нужно было думать раньше, когда вы из глупого каприза оставили мужа, мадам! Если в вашей голове сохранилась хоть капля разума, вернитесь в Шотландию и на коленях молите мужа принять вас! Скорее всего он откажется, но по крайней мере хоть о ребенке позаботится! — громко заявил король. — Сами заварили кашу, сами и расхлебывайте!

— Никогда! — всхлипывала Арабелла. — Никогда не вернусь к этому шотландскому дикарю! Пожалейте меня, ваша милость! Возвратите Грейфер!

— Отдать приграничную крепость женщине?! — уничтожающе спросил король так громко, что в приемной было слышно каждое слово. — Мадам, да вы шутите! Ха-ха-ха! Женщина — защитница английской границы! Что за чушь?! Идите, мадам.

Немедленно уходите!

Король быстро подошел к двери и широко распахнул створки так, что несколько человек, подслушивавших у замочной скважины, разлетелись во все стороны. Его так и подмывало рассмеяться, что, несомненно, вызвало бы еще больше сплетен, ибо он считался человеком, не очень-то склонным к веселью.

— Возвращайтесь в Шотландию, домой, мадам, и забирайте свое отродье! Грейфер больше вам не принадлежит! Вон!

Арабелла остановилась в дверях на мгновение, чтобы все присутствующие хорошенько увидели, в каком она отчаянии.

Бледно-золотые волосы блестели в солнечных лучах, струившихся через окна. Она выглядела сегодня особенно красивей, но очень хрупкой и несчастной.

Обернувшись в последний раз к королю, она дерзко прокричала:

— Не вернусь в Шотландию! Ни за что! Не заставите!

И, разразившись рыданиями, промчалась через приемную, расталкивая изумленную толпу просителей, жалобно и горько всхлипывая.

«Нужно спешить, иначе я не выдержу и засмеюсь», — думала Арабелла, стараясь бежать как можно быстрее.

Она уже успела разглядеть торжествующе ухмылявшегося сэра Джаспера Кина и неожиданно поняла, что тот несколько обрюзг от сытой жизни. Красивое лицо огрубело; еще несколько лет — и он окончательно растолстеет. Что она находила в нем когда-то? А Ровена? Почему она так его любила?

Добравшись до выхода, Арабелла кое-что вспомнила и, вновь обернувшись, задыхаясь от плача, завопила:

— Будь ты проклят, Генрих Тюдор! Жадный, бессердечный дьявол! Проклинаю тебя, Джаспер Кин! Да сгинет в аду твоя душа! — Обведя взглядом комнату, Арабелла воскликнула, отчетливо и горько:

— Какую помощь сможете вы получить, милорды, от такого короля, который не задумывается ограбить беззащитную женщину, лишив ее наследства предков? Что мне делать? — И, распахнув двери, выбежала в коридор.

«Ну вот! Теперь болтливые языки получили пищу для сплетен», — думала она, спеша во двор, чтобы отыскать лошадь.

Сэр Джаспер перескажет всю историю по-своему и уж, конечно, не пощадит Арабеллу. Какая жалость, что женщинам не позволено появляться на сцене! Из нее получилась бы прекрасная актриса, недаром многие с жалостью смотрели на несчастную леди Грей!