Прометей - Роман Прокофьев

Ее подхватили, понесли. Вражеский напор рос с каждой секундой. То, что с ней боролось, тоже почувствовало Льдинку, оно ее ненавидело и боялось, хотело сожрать, уничтожить, поглотить. Было в этом что-то иррационально кошмарное, словно проснулась древняя ненависть. И, как ни странно, именно она придала Льдинке сил — до хруста сжав зубы, она упорно гнала жемчужный туман вперед, пока его граница не пересекла странные обломки под Ядром. Тьму атаковали теперь с двух сторон: те Инки, что держались наверху, с удвоенным напором ударили навстречу. Она вдруг поняла, что они почти дошли, Стеллар близко, наверху, туман уже очищает его золотую поверхность, а само Ядро медленно плывет к ней.

Еще совсем немного…

Черное цунами ударило быстрее. Льдинка закричала от боли, ощущая, что больше не может выдерживать напор. Жемчужный туман лопнул, взорвался, в бреши ворвались чернильные, на глазах обретающие плоть фигуры, копирующие Инков в древних Доспехах. Бойцы Ракши и Голди встретили их, перемешались в самоубийственной схватке, но двойников было больше, а самое главное — их вел тот жутковатый гигант из Тьмы, что изображал Прометея. Он уменьшился до обычных размеров, но это никак не помогло Инкарнаторам, защищающим Льдинку — окруженный ореолом азурических молний, стремительный и пластичный, лже-Прометей оказался абсолютно смертоносен. Каждый выпад копья, отточенный и резкий, нес чью-то смерть, и даже лучшие Воины Первого Легиона были бессильны перед этим монстром. Льдинка увидела, как азурическая молния вздернула в воздух корчащегося Эфира, встречный удар отшвырнул атакующий вингер Голди, а Ракша, могучая и непобедимая Мать Волков, чье алое Око только что сверкало в гуще драки, стоит на коленях, насквозь пронзенная копьем. Темный Прометей вырвал его, и Тьма брызнула во все стороны. Он прорвался через кольцо Инков, он был уже близко, между ним и Льдинкой не оставалось никого!

Девушка сжалась, видя, как покрытое потеками Тьмы копье летит к ней. Она не успевала ни уйти, ни заслонится. Длинное, длинное мгновение, в котором промелькнуло Ядро, лица Ожога и Ярости и…

Ярость! Она приняла удар, в самоубийственном броске закрыв Льдинку собственным телом. Выпад был так силен, что подругу отбросило за пределы видимости, ее оружие, огромный клинок с кольцами на обухе, изделие Ожога на Мире-Кольце, отлетел под ноги Льдинки, сломанный, покрытый пузырящимся ксеноцитом…

— Где ты, Ожог? Где ты, астра фатида, когда больше всего мне нужен?!

И словно отзываясь, воздух взорвался серым вихрем! Мелькающая, неуловимая тень, появившись ниоткуда, на огромной скорости врезалась в Прометея, превратилась в бурлящий клубок нечто, состоящий из А-энергии, теней и кипящей Тьмы. Внутри словно бесновался сошедший с ума зверь, сцепившейся в лютой схватке с чем-то бесконечно меняющимся, а затем жуткий комок взорвался тысячью черных капель! От темного эфемера остались только жалкие клочья Тьмы, пытавшиеся отползти подальше. Изнутри выскользнула неуловимая, очень быстрая тень, от которой отделялись другие живые тени — и они мгновенно смяли, смели со своего пути остальных черных двойников. Льдинке сразу стало легче — близкое средоточие чужой силы пропало, больше не сжимало ее ледяными когтями. Но до победы было далеко — вражеская мощь, вражеская воля никуда не делась, она была единым целым во всей массе этой черной гадости, они просто отсекли одно из тянущихся щупалец…

— Ну что не ждала, пропажа? — крикнул Ожог. Нет, не Ожог. Это Инк, темная хищная тень, обвитая сворой других теней поменьше, совершенно не походил на того Ожога, что она помнила, однако Льдинка сразу, мгновенно и безошибочно узнала его. Сердце подсказало — ведь в любом теле и обличье суть одна…

Он встряхнулся, как огромный Кот, сбрасывая с теневого доспеха капли ксеноцита. Знакомо ухмыльнулся:

— Думала, не найду здесь?

Не думала. Ждала. Они обнялись — прямо у Ядра, в клочьях серого тумана, среди дерущихся Инкарнаторов — призрачная девушка и серая тень, совершенно разные и меж тем как будто две половинки одного разбитого целого.

— Я знала, что ты меня спасешь, — прошептала Льдинка, замирая от счастья единения.

— У меня накопился обширный опыт в этом деле! — сказал Кот, — Но умеешь же ты выбирать места! Впрочем, может оно и к лучшему, а?

— Почему? — счастливо улыбнулось Льдинка, — Почему к лучшему?

— Ядро! — ответил он, — Впрочем, ты уже все поняла сама. Я всегда хотел отдать его тебе, а теперь оно и так наше. Бери его, бери его Память — и отправимся подальше от этого дерьма!

— Что ты имеешь в виду? Куда? — насторожилась Льдинка.

— Этот мир не то, чем кажется, Льдинка! Он не един, есть другие миры, те, откуда ты вернулась ко мне! Ты ведь можешь использовать Ядро. Мы пройдем сквозь Грань, сквозь время и пространство, — жарко зашептал Кот, — Вернемся туда, откуда ты пришла ко мне, там мы сможем быть кем хотим, где хотим, когда хотим — и никто больше не будет идти по нашему следу!

— Сбежать? — переспросила Льдинка, — Ты предлагаешь сбежать? А как же Черная Луна, наша миссия, Первый Легион?

Еще один толчок, пятый по счету, заставил вздрогнуть своды Атриума. Показалось Льдинке или нет, что он гораздо мощнее, чем предыдущие?

Ты не понимаешь! — с досадой бросил Ожог, — Слышала? Другого выхода нет! Это место обречено, уже сработало тектоническое оружие… Надо немедленно уходить! Где Ярость?

Он резко замолчал, словно споткнувшись о потухший взгляд девушки.

— Она… там, — с трудом произнесла Льдинка, глядя на множество мертвых тел, на продолжающихся драться с черными эфемерами Инков, — Из-за меня. И многие другие… тоже. Что произойдет с ними, Ожог?

— С этими дураками? Они знали, на что идут. Они сами выбрали это!

— Если я сделаю это, то перестану быть человеком, — вдруг сказала Льдинка, — И даже если все это получится, то как мы будем жить дальше? Зная, что мы натворили?

— Но мы будем вместе…

— Но когда-нибудь память всплывет опять. Лица товарищей, их смерти, их слова, — сухим, почти безжизненным тоном продолжила Льдинка, — Я ведь не могу их бросить. Я вспомню клятву, что приносила Первому Легиону и как ее нарушила. Я никогда не прощу тебе, что заставил сделать это, и себе — что согласилась на такое. Я больше не смогу любить тебя, а ты не станешь прежним. Нет, Ожог, только этот мир — наш, и мы должны закончить эту историю!

— И как же она должна закончиться? — криво усмехнувшись, спросил Кот.

— Так, как должно, — непреклонно отрезала Льдинка. Она вновь протянула руки к Ядру и Стеллар снова ответил мощной вибрацией. Он внезапно расцвел множеством огненных линий, протянувшись к Инкам, живым и мертвым, к сводам Атриума Тьмы и прорастая сквозь них, огромная змеящаяся паутина, насквозь прожигающая Тьму.

— В каждом теле и любом обличье… живым или мертвым, я клянусь не терпеть зла, быть справедливым… и всегда защищать людей! — с этими звонкими, с каждым слогом звучащими все громче словами Льдинки вокруг нитей Узора закружилось множество призрачных силуэтов, исходящих как будто из самого Стеллара, а павшие Инкарнаторы, все до единого, снова поднимались из-под пелены сгорающей Тьмы. Льдинка делала то, что должна была, но не смогла сделать София — Ядро ведь не было чужим, оно всегда принадлежало ей, и теперь, почти слившись с ним в единое целое, девушка восстанавливала уничтоженный Узор.