Летний ангел - Монс Каллентофт

— Установим наблюдение за квартирой, — предлагает Свен Шёман, сидящий рядом с Заком. Жалюзи подняты, детская площадка позади них пуста, детский садик закрыт на лето. — Есть ли еще какие-нибудь идеи, как добраться до нее?

— Мы даже не знаем, является ли эта Элизабет Верой Фолькман, — говорит Карим.

— Но можем это предполагать, — отвечает Малин.

— Отследим все белые фургоны, — предлагает Зак. — Она ездит на белом фургоне. Правда, в городе таких уйма.

— И проверим, нет ли зарегистрированного предприятия с похожим названием, — добавляет Малин.

— Еще предложения? — повторяет Свен. — У нас недостаточно оснований, чтобы войти в ее квартиру, ты это прекрасно понимаешь, Малин. Хотя запах, исходящий оттуда, может указывать на плохое обращение с животными.

Малин думает: «Ведь это взаимосвязано, Свен, голоса следствия говорят нам об этом. И еще одна мудрость: „Страсть убивает“».

Вальдемар Экенберг и Пер Сундстен молчат, как умеют молчать только полицейские, почувствовавшие в воздухе запах правды.

— Мы допросили сегодня последнего человека из списка насильников, — говорит Пер Сундстен. — Безрезультатно.

— Такими же безрезультатными оказались и слежка за Сулиманом Хайифом и Луисой Свенссон. То же касается и Славенки Висник: она занималась своими киосками, хотя сегодня утром ее потеряли из виду.

— Она тоже разъезжает на белом фургоне, — произносит Пер. — Так что чисто теоретически она тоже могла быть этой самой Элизабет.

— Мы осмотрели ее автомобиль изнутри, когда встретились с ней в лесу, — возражает Малин. — Там нет ничего, что можно связать с обслуживанием бассейнов. Никаких химикатов, ничего такого. Да и директор бассейна в Глюттинге узнал бы ее, у нее же там киоск.

— Проверьте еще раз, — распоряжается Свен. — Сундстен, возьми это на себя.

— Разве женщина могла такое сотворить? — раздается голос Вальдемара, полный скептицизма. — С вибратором или без, разве это не противно женской природе?

— Предрассудки, — отвечает Малин. — История знает множество насильников женского пола, и большинство из них сами подвергались насилию, как и Вера Фолькман.

— И Славенка Висник, — добавляет Пер.

— А я считаю, что нам надо еще раз прижать Сулимана Хайифа, — заявляет Вальдемар.

Но никто не находит в себе сил прокомментировать его пожелание, а Малин отключается от голосов других, думает о том, как найти Веру Фолькман, о взаимосвязях, о том, что бассейны и прочие совпадения в этом расследовании могут оказаться случайными. А вдруг Вера Фолькман — вовсе не Элизабет?

Люди — они и есть люди, и все они как один человек.

Желание раствориться, чтобы родиться заново.

Человек — как дым, расстилающийся над сгоревшим ландшафтом, как единственное чувство, единственная особенность.

Любовь и зло.

Вымышленное название фирмы.

Желание оставаться незамеченной.

Белые холодные руки.

Но как?

— Ну, соберитесь, — призывает Карим, — ни у кого нет идей по поводу Веры Фолькман?

«И где ты сейчас?» — думает Малин.

Где я?

Почему так темно и что это давит мне на глаза? Голова болит, меня тошнит, но это не самое ужасное, есть что-то похуже, но что? «Я дышу, — думает Туве, — и все это сон». Она вспоминает тень под деревом, страницы книги, к которым прикасалась кончиками пальцев, — но что это за сон, чего он от меня хочет? Маркус, это ты? Она чувствует свое дыхание, ощущает запах моющих средств и пытается подняться, однако ноги не двигаются. Она пытается упереться руками, но они тоже не двигаются. «Мама, мама, мама, где ты? Тут что-то не так, неужели я уже умерла, неужели это моя могила, мама!» Туве пытается кричать, но звуки не срываются с ее губ.

Кляп во рту.

Зачем бы у меня был кляп во рту, если бы я умерла?

Или если бы я спала?

Малин оглядывает общее офисное помещение.

Уже перевалило за шесть.

Как быстро закончился день.

Написать отчет.

Поиск в реестре предприятий с названием, похожим на «Водотехника», не дал результатов.

Ожидание, что кто-то сообщит что-то положительное, тоже напрасно.

Попытка дождаться Веру Фолькман около ее квартиры ни к чему не привела, человек-невидимка остается тенью. Складывается впечатление, что Славенка Висник также испарилась: ее нет ни в одном из киосков, и машина, ездившая к лесным пожарам, тоже ее не нашла.

Есть одна новость. Звонил Андерссон из технического отдела: пришел ответ из Facebook с подтверждением того, что Lovelygirl — это Луиса Свенссон, удалось отследить ее по адресу интернет-протокола.

Малин поговорила по телефону с Янне. Он позвонил сам, рассказал, что им пришлось отступить от огня в озеро Хюльтшён, что один из их генераторов уничтожен, что сгорел охотничий домик и несколько безумцев чуть не попали в окружение огня, пытаясь его спасти.

Охотничий домик братьев Мюрвалль, братья в огне. Случай с Бенгтом Андерссоном.

— Малин, я чертовски устал.

— Поезжай домой, поспи.

— Не могу.

— Почему?

— Я нужен здесь. И еще у меня такое странное чувство во всем теле. Тревожное чувство.

— У меня тоже.

Янне, не знающий покоя. Озеро Хюльтшён. Там ей пришлось побывать прошлой зимой в связи с другим делом. Там зло настигло Марию Мюрвалль.

То же самое зло?

Нет.

Хотя — кто знает?

Когда мы найдем Веру Фолькман, заставим ее сдать анализы на ДНК, чтобы сравнить их с ДНК тех, кто изнасиловал Марию Мюрвалль. Славенка Висник? Я уже попросила Карин это выяснить.

Часы в компьютере показывают 18.52.

Она звонит домой в надежде, что Туве снимет трубку.

Но нет.

Мобильный.

Пять звонков, затем автоответчик.

«Тревожное чувство. Есть от чего тревожиться», — думает Малин, поспешно выключая компьютер и покидая управление.

Вера Фолькман, Мугала, Клокрике, 1977–1985 годы

Когда в комнате холодно и в холле второго этажа раздается скрипение половиц, я стараюсь думать о лете, а не об этом монстре.

Лето, теплое и ласковое, мы с Элизабет едем на велосипедах вдоль канала, и ветер нежно треплет наши светлые волосы. Я вижу, как с каждым нажатием педали белое платье все больше и больше облегает твое тело, ты моя старшая сестра, я стараюсь догнать тебя, но для тебя это не соревнование. Ты останавливаешься и ждешь меня. Свет падает через кроны дубов, старожилов этой набережной, и ты стоишь возле своего красного велосипеда и улыбаешься мне.