Закон Долга. Вестница - Гюрза Левантская

крушения камней. Всё её существо сковало страхом, лишив дыхания.

— Ириан, скажите… ведь тогда, говоря о взаимности, вы имели в виду и себя тоже?

Она сглотнула. Честно. Надо ответить честно. Не найдя в себе сил, просто кивнула, забыв вернуть голову в исходное положение. Лэтте-ри протянул ладонь и поднял её подбородок.

— Вам это в тягость?

На сей раз она собралась с силами и ответила еле слышным шёпотом, который постепенно набирал силу и звенел слезами:

— Я боюсь. Лэтте-ри, простите, но… Завтра меня может тут не быть. Боюсь… привязываться. Я уже потеряла семью и не знаю, смогу ли найти её снова. И ответить, признаться во взаимности означает… что и тут появится… даже если не семья, то дорогое существо, которое потерять придётся наверняка. Да. Да, чёрт побери, не буду скрывать! Вы мне понравились. Несмотря, вопреки, просто так! Я не способна объяснить чем. И… всё так запуталось… Не могу.

Он отпустил её подбородок, взял за запястье и отвёл ещё дальше — к поваленному дереву, на которое усадил рядом с собой.

Какое-то время Ира боролась со слезами. Всё это слишком сильно, слишком сразу. Она заталкивала мысли на эту тему глубоко в себя, но рана-то никуда не делась.

По больному. По незажившему. По живому.

— Ириан, вы сами видели, у дайна-ви не принято ждать лучшего от завтрашнего дня. Даже свершив обряд вхождения в семью, у нас редко говорят слова «муж» или «жена». Чаще — «спутники». Потому что не знаем, когда расстанемся. Долг вестника — слишком тяжёлое бремя, потому ответа… взаимности не прошу. Но хотел, чтобы вы знали. И если вам понадобится спутник на вашем пути, то я… да, наверное, это правильное слово… буду счастлив.

Ире эта фраза показалась странной:

— …наверное?

— Мне не с чем сравнивать. Я впервые говорю кому-то, что хотел бы разделить жизненный путь.

Ира смутилась.

— Почему, Лэтте-ри? Зачем? Вы старше, опытнее, сильнее. Зачем вам я? Которая уйдёт?

Мужчина проигнорировал последнее замечание, зацепившись за другое:

— Старше? Это тоже препятствие? Молодой сая нравился вам больше?

Она уставилась на него непонимающе, а потом вспомнила и густо покраснела.

— Нет! Я вообще не понимаю, почему он… Он мне нравился, но как друг. Нравилось играть, проводить время вместе, но я никогда не думала о нём как о чём-то большем! Не понимаю, почему он так поступил.

— Перевёртыши живут в мире запахов и судят об окружении по ним. Они часто натыкаются на непонимание тех, кто ощущает мир иначе, и зачастую вразумить их может лишь кулак в зубы.

У Иры возникло желание понюхать собственный камзол. От неё тогда… чем-то пахло? Чем-то, что могло быть понято неправильно? Она прокручивала в голове недолгое общение с перевёртышем и мысленно била себя по голове. Ну конечно! Вспомнить её настроение тогда — сплошная радость, суррогат свободы, игра. Соревнование, адреналин, схватка! Всё то, что пронизывает возбуждением до кончиков ногтей! И не важно, что причина не в желании, химия-то одна и та же! Наверняка от неё тогда за километр несло какими-нибудь феромонами[25] и тот, кто наполовину собака, не мог этого не учуять! И наверняка сая ощущал, что его предали, когда уходил. Как если бы она солгала. И не встретишься больше, чтобы извиниться и объяснить, что ничего подобного она в виду не имела, что запахи контролю не поддаются…

— Ясно, — сказала она расстроенно. — А насчёт возраста вы не так поняли. Не ваш возраст — препятствие. Скорее это я чувствую себя… маленькой, что ли. По сравнению с вами я только начинаю чему-то учиться. Потому и не могу понять, из чего родилась взаимность? Всё из-за того случая? Под землёй? Ваши слова тогда, в шатре, стали для меня полной неожиданностью. Если дело в благодарности…

— Нет.

— А… в чём?

— В искренности.

— В искренности?

— Мы о ней догадываемся по поступкам. Не выражаем через эмоции. А не заметить её в вас было невозможно. Увидев однажды, я уже не мог перестать смотреть.

Ира прикрыла лицо ладонью, чувствуя, что щёки горят, как кипятком облитые. Вот вроде ничего не сказал, а внутри так… Она сглотнула и перевела дыхание.

— Вы… вы хотите сказать, что… ещё до всего случившегося…

— Да. А вы, Ириан? Вы разобрались в том, кто я для вас? Рабовладелец, палач, случайный попутчик в несчастии?

Ей потребовалось усилие, чтобы ответить. Язык еле шевелился, выплёскивая мысли, которые она боялась облекать в слова.

— Нет. Вы… Вас так любят другие дайна-ви! Вы не отказываете в помощи, в вас нет желания причинять боль, каждое ваше слово — надежда для тех, кто рядом. Очень заметно. Вас слушали старики, а дети радовались любому данному поручению. Не смотреть… тоже было сложно.

Он помолчал.

— Ириан, вы же осознаёте, что я солдат?

Она не сразу поняла, к чему он это сказал.

— Вы кого-то убили?

— До того как стать Щитом рассвета, я не один год провёл в рядах дозорных Пограничного леса. Мастер шейба-плети.

Ира вспомнила, на что была похожа грудь Лэтте-ри, усеянная шрамами. И её спина после экзекуции выглядит красивой лишь потому, что он имел большую практику в применении своего оружия. Солдат. Их война тянется до сих пор. Глупо было спрашивать. Она обхватила себя руками. Неосознанно, но он заметил.

— Боитесь?

— Лэтте-ри, как ни странно это прозвучит, но я боюсь вашей плётки, а не вас. Разве могу я бояться после того, что с нами было? Но благодарности… такой, как тогда… больше предлагать не надо, хорошо?

— Всё-таки обидел? У нас поделиться теплом — естественная вещь. Тепло — суть жизнь. Я не имел намерения оскорбить.

— Вы этого и не сделали, — сказала Ира, перед глазами которой проплыло Болото и народ, который вкладывал последнюю жилу в добычу шариков поруха. Тепло — жизнь. Ей предложили частичку себя, а она…

Обычаи. Традиции. Условности. Сколько ещё раз она напорется на эти шипы и сколько раз ошибётся? С каким народом ни столкнись — конфликт или недопонимание. Обиженный сая, обоюдострашный договор с Варном, дар тепла от Лэтте-ри. Чуть не натворила дел в Доме Равил, выдав не вовремя совет, не узнав всех деталей и тонкостей. Позволила себе быть неучтивой с королевой-матерью Латнерией, ещё неизвестно, чем это аукнется… Собственное невежество вряд ли может служить оправданием. И всем вокруг приходится или мириться с её ошибками, или, что намного неприятнее, переживать последствия.

Не слишком ли самоуверенно рвётся она в Руин-Ло, полагая себя способной на что-то повлиять? Ведь там тоже новый народ. Со своими обычаями. А от