Непал. Винтажный роман - Александр Чумиков

– Итак, «снежного человека» уже находили. Но сейчас, когда технических возможностей стало гораздо больше, находки как-то прекратились…

– Ты не дослушал. В процессе поисков Владимир Пушкарёв стал буквально чувствовать связь с гоминоидом. Надеясь на контакт с ним, проводил свои экспедиции в одиночку. И в тысяча девятьсот семьдесят восьмом… бесследно исчез на Приполярном Урале…

– Понимаю, места там суровые и безлюдные.

– Не он один такой. Американец Ричард Патерсон в шестьдесят седьмом году снял в Северной Калифорнии фильм о «снежном человеке». Я считаю этот фильм, возможно, единственным настоящим видеосвидетельством – его подлинность до сих пор никто не опроверг. После уникальной съёмки Патерсон заболел раком мозга и через несколько лет умер.

– Ты хочешь сказать?..

– Да, я хочу сказать, что кроме морального есть и другой аспект: гоминоиды обладают очень сильными экстрасенсорными способностями и могут воздействовать на подсознание человека. Отмечались случаи, когда люди, не видя гоминоида и уж точно не вступая с ним в контакт, испытывали чувство сильнейшего страха; волосы вставали дыбом, пропадала речь, наблюдался даже паралич.

Да чего там – я сам являюсь примером! Когда раскапывал могилу Хвита, абхазы предупреждали, что это плохо кончится. Их предсказания сбылись: меня стало знобить, температура поднялась до сорока, временами я даже терял сознание. Попал в больницу, где доктора долго разводили руками, а потом поставили диагноз – «москитная лихорадка». Болезни, конечно, бывают всякие, но такое заболевание на территории нашей страны фиксировалось последний раз в Крыму в тысяча девятьсот восемнадцатом году…

– Ясно, что ничего не ясно. Получается, что нужно остановить ловцов? Так чего ж тут, в Непале, вокруг «снежного человека» суетится куча людей? Им что, не объяснили?

– Останавливать не нужно, поскольку вопрос не в поимке – эти люди, кстати, ею и не занимаются. Предстоит проникнуть сквозь две пелены, сквозь два защитных пояса: сферу людского противодействия нашему поиску и сферу биологической самообороны гоминоидов. Мы не ставим задачу «накрыть» таинственного незнакомца. Успехом будет установление прочного дружественного контакта на любом уровне. Среди частных целей – сделать хороший фильм или хотя бы качественные фотографии Биг фута, из глобальных – создать заповедник гоминоидов. Желаемое получится, если идти к нашим собратьям без жестоких умыслов, с открытым сердцем…

На этом мы расстались с Игорем. Я вернулся в Катманду, откуда, загоревшись желанием приобщиться к тематике Биг фута, намеревался вылететь в Луклу и проследовать в Кумжунг и Тянгбоче. Почему туда? Потому что в посёлке и монастыре, которые я уже представлял читателю, есть, как мне говорили, и «вещдоки», и устные свидетельства о «снежном человеке».

В монастыре Тянгбоче монахи угощали меня тибетским чаем с маслом и охотно рассказывали, что многие останавливающиеся здесь альпинисты видели следы йети, а некоторые – даже его самого. И, конечно, «снежного человека» неоднократно наблюдал их соплеменник Тен, первым взошедший на Эверест.

– А вы сами? – поинтересовался я.

– Его видели старые монахи. Они говорили, что йети среднего роста и покрыт рыжеватыми волосами. Однажды он вторгся на территорию монастыря, и монахи принялись громко трубить в священные роги и раковины. Пришелец испугался и убежал. С тех пор мы молимся о том, чтобы он не принёс вреда восходителям на их маршрутах…

Кумджунг обещал информацию поинтереснее: мне сказали, что в тамошнем монастыре находится скальп йети. Добравшись до монастыря, я спросил, где же он? Дежурный служитель культа довольно улыбнулся:

– Он здесь!

– Не понял…

– Вот в этом железном ящике.

– А открыть можно?

– Да. Для этого надо пожертвовать…

Монах назвал сумму в рупиях – совсем небольшую. Я заплатил, монах вставил ключ в замок и… я затаил дыхание. В железном коробе-сейфе помещался прозрачный стеклянный ящик, а в нём и вправду виднелась вроде бы опоясывающая голову кожа с жёсткими рыжими волосами. Рядом с артефактом висела табличка, гласившая, что скальп появился во время одного из буддистских праздников. Откуда появился? Как я ни пытался переводить английский текст, получалась какая-то белиберда. Вдруг я смекнул: а-а-а, это вроде как по-нашему «был обретён». Что сие значит? Ну, такой вопрос не ко мне. Откуда «явился» скальп? Монах смиренно, но с лёгким высокомерием развёл руками: мол, это каждому понятно…

Вернувшись в Москву, я, разумеется, вспомнил про череп потомка женщины-йети, который обещал показать Игорь. Точнее, и не забывал. Я набрал искателя, а он и не думал отнекиваться. Мы встретились в его квартире, Игорь показал и даже дал подержать череп, продемонстрировал также слепок ноги «снежного человека» и скульптуру Биг фута, собственноручно вылепленную после просмотра фильма Ричардсона.

Мы не выпивали, не простужались, не ели проблемных продуктов; вообще не делали ничего, что могло бы привести к… Но вечером этого дня у меня внезапно закружилась голова, скакнули давление и температура, перед глазами пошли круги; во время прерывистого сна с кошмарами я покрывался потом и к утру оказался абсолютно без сил. Когда чуть-чуть пришёл в себя, позвонил Игорю и пожаловался на проблемы со здоровьем. Он не удивился, а спокойно и буднично резюмировал:

– Что и требовалось доказать. Поздравляю: вы познакомились…

С помощью сирдара Нарендры и портера Рави мы продвигались к аэропорту Ролпы. После случившегося в горах инцидента с маоистами эти непальские ребята не бросили нас и не собирались убегать и «растворяться». Со стороны сирдара и портера такой поступок не был благотворительным жестом: они не являлись ни солдатами власти, ни повстанцами, а просто зарабатывали себе на хлеб, в равной степени не желая терпеть притеснения от полиции или оппозиции. А мы как раз выступали неформальными гарантами их безопасности. Выданная командиром маоистов Кешем грамота неплохо работала: жители деревень симпатизировали повстанцам или боялись их, поэтому, увидев нашу бумагу, давали ночлег и еду.

В ущелье неподалёку от аэропорта перед нами показались похожие на казармы одноэтажные здания с государственными флагами Непала. Постройки были ограждены рядами колючей проволоки, по периметру стояли три вышки с часовыми, рядом, на расчищенных от камней площадках шла тренировка бойцов. Судя по всему, здесь располагалась база правительственных войск. Никто не мешал нам смотреть, как офицер дрессирует солдат: те падали, перекатывались по земле, приседали, бегали с камнями и бревнами в руках и на плечах, преодолевали деревянную стенку, проползали под натянутой проволокой – в общем, делали почти всё то, что я и сам испытал в своё время в период службы в армии.

Мы бы и прошли мимо: чего обращаться к военным без надобности, если никто не нападает? Однако наше внимание привлекла отчетливая – вовсе не непальская, а английская речь офицера. И это бы ладно. Но когда солдаты замешкались при выполнении команды, прозвучало возвышающее, заставляющее сердце биться сильнее, вселяющее гордость, громкое и звонкое, русское: «Вперёд, ять!»