Тайны рыболовной дипломатии - Вячеслав Зиланов

По дороге уже на Старую площадь вновь интересуюсь у замминистра Г. Жигалова, что же намерены мне предложить. В ответ слышу: «Ты знаешь, этот вопрос решается в этом здании, и не исключено, что посмотрят на тебя, поговорят, и если не приглянешься – вернешься в свой Мурманск. Не буду разочаровывать, уже пришли. Потерпи немного». Пройдя формальности прохода в здание ЦК КПСС, оказываемся в кабинете заместителя заведующего А. Фролова. Поскольку в таком властном здании и кабинете впервые, с интересом обращаю внимание на просторность кабинета, простоту обстановки и необычайно отполированный чистый стол, за который пригласил сесть хозяин. Смотришь на стол и видишь свое лицо. У самого А. Фролова никаких бумаг на добротном рабочем столе, всего-то три тонких папки зеленого, желтого и красного цвета. Доброжелательно поздоровавшись и пригласив сесть, не спеша берет желтую папку, раскрывает, смотрит в нее и тут же задает вопросы: как работается, какие есть проблемы, какие планы на будущее. Выслушав ответы, А. Фролов так же спокойно выносит вердикт: «Мы решили вам доверить новый участок работы в аппарате министерства, в должности заместителя начальника Управления внешних сношений и генеральных поставок – начальника отдела по научно-техническому сотрудничеству с капиталистическими странами. Надо развивать это сотрудничество, считаем, вы с эти справитесь». Все ожидал, но не этого. Пытаюсь разъяснить, что я в этих вопросах не силен, к тому же не владею иностранными языками и так далее. Наконец говорю, что более подходит для меня работа, связная с деятельностью промразведок. Готов и на внутренние водоемы – выращивать рыбу, ведь основное образование у меня ихтиологическое, рыбоводное. Выслушав все это, А. Фролов вдруг задает неожиданный вопрос: «Партийный билет с вами?» Отвечаю, что – да, со мной. Чувствую удар легкий под столом по моей ноге от сидящего напротив замминистра Г. Жигалова. Выслушав мой сбивчивый монолог, А Фролов спокойно советует: «Погуляйте час в нашем здании, пообедайте в столовой на втором этаже, готовят неплохо. Подумайте и заходите». Направляемся с Г. Жигаловым к выходу. Нас останавливает голос А. Фролова: «Вячеслав Константинович, проверьте, на месте ли партийный билет». Выйдя из кабинета, получаю по полной программе от Г. Жигалова: «Ты как себя ведешь?! Не видишь, тебе прямо говорят, откажешься – вздрючат по партийной линии и т. д.». Наконец он добивает меня – с министром согласовано, а ты брыкаешься. В свою очередь, с наивностью провинциала возражаю, что не мое это – внешние связи и прочее. Навстречу нам идет импозантный представительный с сединой мужчина в возрасте, одетый в добротный костюм темно-стального цвета. Явно не ниже замминистра или даже министр. Поравнявшись, здоровается с А. Жигановым и, посмотрев на меня, спрашивает: «А что это такой растерянный, мрачный молодой человек?» Вид моего лица все выдавал. В ответ Г. Жигалов ему кратко объяснил, что предлагают интересную работу в области внешних связей, да еще и с капстранами, а он (то есть я) кочевряжится, дескать, не его это дело. Укоризненно посмотрев на меня, «импозантный мужчина» и говорит: «Соглашайтесь, молодой человек, но запомните четыре заповеди на такой работе. Сказал – не пиши, написал – не подписывайся, подписал – откажись. Ну а если надумаете уйти с этой работы и сохранить партбилет, то на приеме-фуршете прижмите при всех официантку, вас и выгонят с этой работы без особого скандала». Попрощался и пошел. Я вдогонку: «А почему без скандала и партбилет сохранится?» В ответ с улыбкой: «А ведь прием – международное мероприятие, зачем огласка, права человека. Все это присказки, шутливые наставления для новичков-внешников». Спрашиваю Г. Жигалова – кто же это? «Из Минвнешторга СССР – министр». Так с этим напутствием и перешел на работу в аппарат министерства укреплять сотрудничество не с кем-нибудь, а с самими капиталистическими странами. Тут и всплыли в памяти слова министра рыбного хозяйства А. Ишкова при утверждении меня полтора года назад на Коллегии в должности начальника «Севрыбпромразведки»: «уделите внимание международным связям». Вот уж действительно, министр слов на ветер не бросает.

Январь 2011

Управление внешних сношений и генеральных поставок Минрыбхоза СССР было укомплектовано, на момент моего назначения, в основном специалистами-языковедами (английского, французского, японского и других языков), которые не владели спецификой рыбной промышленности. К тому же большинство из них было москвичами. Вместе с тем, они были необходимы как переводчики при осуществлении переговоров с иностранными партнерами. В последующем многие из них, благодаря самообразованию, участию в подготовке материалов к переговорам и участию в самих переговорах, стали высококлассными специалистами рыболовной дипломатии. Руководство же Управления, начальник и его заместители, были специалистами-рыбниками, но и они, так же, как и основной состав, настороженно, ревностно относились к моему назначению в это управление, да еще под дополнительно вводимую для этого должность. Напрашивался вполне логичный вопрос: «Либо чей-то протеже, либо из чекистов». В таких случаях аппаратные «спецы» наводят справки по доступным им каналам. Вместе с тем, применялся и другой метод проверки новичка. О нем мне как-то вскользь намекнул, узнав о моем назначении в Управление внешних сношений, директор ВНИРО Александр Сергеевич Богданов. «Ты единственный, – подчеркнул он, – назначенец в это управление с периферии, да еще и с высокой должности начальника “Севрыбпромразведки”. Тебя обязательно постараются “подставить”, и не раз. Имей это в виду». На мой вопрос «Как это и что это такое – “подставить”?» Богданов ушел от ответа, переведя разговор на другую тему. Конечно, я в общем виде понимал смысл «подставы», но не на таком уровне, как министерство. Вспоминается мое собственное участие в «подставе», правда иной, спортивной в далекой юности. При поступлении в Белгород-Днестровский рыбопромышленный техникум Одесской области у меня уже был второй юношеский разряд по боксу. Как-никак, а во время школьной учебы занимался в городе Львове не где-нибудь, а в детской спортивной школе при Институте физкультуре.

Набор туда проходил по конкурсу, который мне пришлось впервые в жизни пройти, и это было в возрасте 10 лет! Кроме того, неплохо плавал брассом, играл в футбол, баскетбол и т. д. Словом, спортивным был юношей. Все это давало свои плюсы при поступлении в техникум, да и в ходе самой учебы. К сожалению, в самом Белгород-Днестровском в то время боксерской секции не было. Этим видом спорта можно было заниматься в расположении военного городка 21-й части, которая постоянно находилась в городе. Вот туда-то меня и привел преподаватель физического воспитания техникума Григорий Иванович Гришин. Меня посмотрели, конечно, в деле – работа на снарядах, бой с тенью и разрешили тренироваться, но без права участия в армейских соревнованиях, так как по своему возрасту (всего-то 14 лет) я не имел права выходить на ринг со взрослыми. Тем не менее, в ходе последующих тренировок тренер периодически ставил меня на спарринг с новичками-военнослужащими 18–20 лет, естественно, моего веса, а это 42–45 кг. Таких мужиков в весе «мухи», как говорят специалисты бокса, в армии были единицы. Через некоторое время тренер все же решил выставлять меня на соревнование с взрослыми военнослужащими. Вот здесь и пошла моя первая «подстава». Во-первых, мне накинули к моему возрасту тройку лет, во-вторых приписали, что я сын офицера данной части, что тоже не соответствовало действительности. К тому времени мой отец, прошедший войну от рядового до офицера (в чине капитана), был давно на гражданке и жил в городе Львове. Так с этой легендой я и выступал более трех лет на различных армейских соревнованиях. Выдающихся результатов не достиг, но норматив первого разряда все же выполнил, неоднократно занимал призовые места и даже рассматривался в качестве кандидата в сборную от Молдавии на первую Спартакиаду народов СССР, которая состоялась, как известно, в 1956 году. Однако отборочный бой был мною проигран, правда, по очкам. Так что вернулся в обычную студенческо-спортивную жизнь.