Леди и авантюрист - Лиз Карлайл

Если вы не имеете власти над своим настроением, общайтесь с теми, кто ближе всего вам по духу.

Лорд Честерфилд. Этикет истинного дворянина

Выйдя из городского особняка Гарри, Макс с Люцифером проводили Сиска до Куин-сквер. Идти Максу было трудно и больно, но он терпел, понимая, насколько полезен свежий воздух для его выздоровления. В Вестминстере царила обычная суета делового дня, но они оба не обращали внимания ни на шумное уличное движение, ни на приглашения торговцев из лавок, мимо которых проходили. Шли они молча. Рассказ Женевьевы донельзя расстроил Макса. На душе у него было тягостно, стыдно и мерзко, и оттого добавилось отвратительное настроение. Сиск тащился по улице с усталым видом; лоб нахмурен, глаза прищурены – он переваривал услышанное, и работа мысли отнюдь не делала его привлекательнее.

Вдруг констебль замедлил шаги. Макс поднял глаза и увидел, что они уже подошли ко входу в полицейский суд. Макс резко остановился, мешая прохожим, которые с ворчанием протискивались мимо и спешили дальше по своим делам.

– Я пойду с тобой, – пробурчал он, тяжело опираясь на трость.

Сиск смерил его хмурым взглядом.

– Вам лучше всего отнести свои битые ребра домой и улечься до вечера в постель.

Макс ничего не ответил на его слова и стал молча подниматься по ступенькам. Люцифер не отставал.

– Скажите Эверсоулу, чтобы он собрал все заявления, – распорядился он, дождавшись, когда мимо прогрохочет тяжеленная подвода, запряженная четверкой битюгов. – Нам придется еще раз просмотреть материалы этого дела с самого начала.

Сиск, как всегда, недовольно хмыкнул, и тут до их ушей донесся громкий и звонкий мужской голос. Макс резко обернулся и увидел изысканно, с иголочки одетого джентльмена, который проталкивался сквозь толпу и отчаянно махал им рукой.

– Черт! Я места себе не нахожу! – прокричал Кембл. Оказавшись, наконец, рядом с ними, он буквально окаменел, выпучив глаза от изумления. – Господи, де Роуэн! Что с тобой стряслось?

Макс одарил его соответствующим взглядом, но его приятель, отнюдь не смутясь, принялся разглядывать ссадины на его лице.

– Неужели деревенская прелестница где-то припрятала ревнивого муженька? – Лицо его обрело вдруг иное выражение. – Ладно, не важно! Лучше придержи свою чертову псину, пока она не обмочила мне ботинки.

– Что тебе нужно, Кем? – буркнул Макс и щелкнул пальцами, усаживая мастифа у своих ног. Хотя и с ворчанием, но Люцифер беспрекословно подчинился.

– Умираю от любопытства, что тебе порассказала маленькая француженка.

Сиск бросил на Макса вопросительный взгляд, и тот едва заметно кивнул.

– Ладно, заходите вместе с нами, – проворчал констебль. – Мне ваш треп прямо под окнами моего начальства вовсе ни к чему.

Кем нахально подмигнул ему, и все четверо, поднявшись по короткой парадной лестнице, оказались в прохладных коридорах суда, насквозь пропахших едким запахом пепла и густого человеческого пота. Огонь в камине не разжигали уже давным-давно. За старой обшарпанной конторкой несли службу два констебля, которые в данный момент увлеченно беседовали.

– Эверсоул! – рявкнул Сиск. – Комната заседаний суда не занята?

Более низенький констебль вздрогнул от неожиданности и в ужасе уставился на оскалившего зубы и утробно ворчавшего здоровенного мастифа.

– Так точно, сэр, не занята.

– Нам надо поговорить, и чтобы нам не мешали, – бросил Сиск. – Дай-ка мне папку. Ну сам знаешь какую.

Они уселись на узкую скамью в дальнем конце комнаты. Люцифер грузно улегся у них в ногах. Потребовалось какое-то время, чтобы ввести в курс дела Кембла. Наконец все замолчали, Сиск захлопнул записную книжку, и у Кембла тут же начался приступ безудержного веселья.

Сиск мрачно глянул на него:

– Что, черт возьми, тут смешного?

– Как там ... Тони ... Лампкин?.. – с трудом выговорил Кембл, буквально захлебываясь от смеха.

Макс потер рукой·колючий подбородок, уже успевший зарасти щетиной.

– Мне сразу это имя показалось странно знакомым. Ты его знаешь?

– Знаю ли я его? – Кембл чуть не подавился хохотом. – В некотором роде да! Ну шутники! У убийцы просто изысканное чувство юмора.

Макс холодно посмотрел на него.

– Что ты, черт возьми, имеешь в виду? Кембл расплылся в улыбке до ушей.

– Тони Лампкин! – провозгласил он. – Акт первый, сцена вторая, пьеса «Унижение ради победы»!

Опешивший Макс только и смог, что разочарованно покачать головой.

Кембл нетерпеливо забарабанил по столу пальцами.

– Это молодой полупьяный повеса, который распевает песню в трактире «У трех голубей».

Он вдруг споро подскочил со своего места, вылетел на середину комнаты, прижал к сердцу воображаемую шляпу и, пританцовывая в такт, отлично поставленным баритоном запел куплеты из песни. Закончив с первым куплетом, он перевел дыхание и уже хотел начать второй, как Люцифер, царапая когтями по полу, поднялся на лапы и издал леденящий·кровь вой. С перепуганным видом Кембл в мгновение ока вновь оказался сидящим на скамье. Сиск одобрительно присвистнул.

Дверь неожиданно широко распахнулась, и на пороге возник Эверсоул, ·который торопливо направился к сидящим, неся в руках перевязанную папку с бумагами и не забывая всю дорогу боязливо коситься на Люцифера. Сиск быстро проглядел папку.

– Здесь же только одни протоколы, дурья башка! – сердито проворчал он. – Нам заявления нужны, заявления!

Эверсоул покраснел до корней волос и вылетел пулей из комнаты, даже не закрыв за собой дверь.

Макс вернулся к прерванному разговору.

– Так что ты там говорил, Кем? Выходит, что имя – просто чья-то выходка? Чтобы пустить пыль в глаза?

– Похоже, что так, – согласился Кембл. – Теперь осталось выяснить, кто шутник.

– Лампкин ... – задумчиво повторил Макс.

Того, кого мы ищем, так наверняка не зовут. Придется еще раз просмотреть переписку леди Сэндс и ее записи. Может быть, мы что-то и проглядели.

Сиск с громким кряхтеньем поднялся на ноги.

– Ладно, – устало проговорил он, – домой, де Роуэн, домой, уж теперь деваться некуда, там и письма еще разок проглядишь.

– Боюсь, что не прогляжу, – возразил Макс, в свою очередь, поднимаясь со скамьи, – дорожное бюро забрала ... э-э-э ... Кэтрин. Оно теперь у нее дома на Мортимер-стрит.

Сиск театрально закатил глаза и принялся собирать разложенные бумаги.

– Всемогущий Боже, де Роуэн, – проворчал он, сердито складывая в папку листы, – не понимаю, что на вас нашло; приглянувшаяся девица пальчиком махнула – куда глядят ваши глаза, ума не приложу!