Месть фортуны. Дочь пахана - Эльмира Нетесова

— Маэстро убили! — ахнул Седой. И к горлу подкатил комок страха…

Он вчитывался в письмо. Руки невольно дрожали:

— Сашка! Ты пиши! Звони! И обязательно сообщи, когда получишь это письмо. Все ли у тебя в порядке? Я позабочусь о твоей безопасности…

— Вот хмырь! Ты сам стерегись! Я то что? Один — как смерть. Пришьют — плакать некому. А у тебя — семья! Ты — под угрозой многих. А я — отмахнусь. На меня не пошлют малину. Я для них — западло! Тебя ожмурить — в честь любому! На меня коль и выйдет Шакал, на халяву не дам себя размазать. У тебя же вся надежда на судьбу… А она — баба. — думал Седой приуныв.

В этот вечер его позвали к председателю колхоза. Через посыльного.

Тот сразу попросил колхозников оставить наедине с Седым и, едва закрыл двери, сказал без обиняков:

— Из Ростова мне звонили о вас! Очень большой человек. Много рассказал, объяснил. Теперь я все понял. Начинайте заново! И о своем пережитом — лучше не рассказывайте никому. Кто-то поймет, другой — осудит. Зачем лишнее на душу? Хватило с вас. Как вам у Акулины? Если не подходит жилье, переселим в другой дом. Там сами хозяевать станете! А найдете хозяйку — в новый дом переселим! Мы три фундамента заложили! К зиме мужики обещают дома под крышу подвести. Так что торопитесь. Мне сказали из Ростова, не оставлять вас в одиночестве! Беречь! Я лишь предлагаю. А решать — вам!

— Пусть все будет, как есть! — отдал Земнухов документы. И спросил, когда и куда выходить на работу?

— Новый трактор дам! Гусеничный! Обкатывайте его и принимайтесь за дело. Сено на гумно пора отвезти. Потом в уборочную запряжем. Там и вспашка под зиму подоспеет. И дрова возить надо.

Земнухов вскоре работал наравне со всеми. Уходил с зарей, возвращался затемно. Поначалу усталость сбивала с ног, потом притерпелся. И когда увозил с поля последнюю тележку, загруженную картошкой, радовался, что успел прикипеть заново к нехитрой крестьянской жизни.

После уборочной всем механизаторам дали выходной, чтоб сумели люди сходить в баню, в кино.

Земнухов был доволен, что и его не забыли. Пусть и копеечная эта премия за уборочную, но и его не обошли. Решил Семену письмо послать. Но приличных слов в запасе оказалось очень мало. Не набиралось на письмо. И тогда он попросил почтальонку отправить в Ростов телеграмму;

— Семен, все в ажуре! Даже премию получил! Выходит, справляюсь! Глядишь, выбьюсь в деревенского пахана! Спасибо! Все ты! Удачи тебе!..

А через два дня вернулась телеграмма с пометкой — получатель погиб при исполнении служебных обязанностей…

У Седого земля заходила под ногами.

В этот день у него все летело из рук. Работа не клеилась. Мерзкое предчувствие не давало покоя. И, не выдержав, решился поговорить с председателем, чтобы тот вернул документы, отпустил из колхоза.

Багров и слышать не захотел о том. Посмотрел на Земнухова удивленно:

— Чтоб мы — колхозники — бандитов испугались? Да ты знаешь, какой у нас народ? Самый бедовый! Уж если о наших в области знают, то кто те бандиты, чтобы их Звягинки не одолели?

— Иван Степанович, я сам фронтовик! С немцами воевал! Но эти — покруче! Семен войну прошел, а и его сумели достать! Его оперативники — не колхозники. Да и кто у нас? Женщины! Ну, старики! Они — никто перед малиной! Зачем впустую говорим? — доказывал Седой.

— Наши бабы ни одной милиции не уступят. А бандюгам и шагу не дадут ступить в Звягинки! Это как Бог свят! — не уступал председатель.

— Зачем вам лишние расходы на мои похороны? Отпустите.

— Ты иди! Работай! Я сам все обдумаю! Дай мне время до затрашнего дня. Если я не найду хороший, надежный вариант, завтра верну тебе все документы.

Седой вернулся в дом Акулины. Та по случаю дня рождения стол накрыла, купила вина. Ждала Земнухова.

Слово за слово и рассказал он бабе о себе все без утайки И о последнем случае.

— Вот потому, Акулина, нельзя мне семью заводить. Не могу я свое горе на другие плечи взваливать. Нет такого права у меня — рисковать еще чьею-то жизнью…

— Горемычный! — пожалела баба. И Седому показалось, что прощаясь с ним, обняла его за плечо.

— Чего ж ты сразу душу не облегчил, не рассказал все? А я-то думала, военное горе по ночам беспокоит, кричать и материться заставляет? Оказалось, сущий пустяк!

Земнухов воздухом подавился, услышав такое. Думал, напугает бабу до смерти, прогонит она его из дома навсегда, закажет порог забыть. Акулина стояла перед Седым улыбаясь:

— С этой бедой сладим! Главное, что ты от воров ушел. Сам убежал. И человека сыскал в себе. Вот это трудней было б воротить. Мы ж немцев пережить сумели. Ворогов. Их вона сколько было. Они нас с землянок выковыривали. А ить живы! Нас и вешали, и стреляли! Но мы живучи! И тут переживем. Не турбуйся! Коли так оно у тебя сложилось, всем миром поможем!

На следующее утро к Земнухову пришел участковый. Ему Багров все рассказал. И теперь попросил описать внешность тех, кто может заявиться к Седому в Звягинки.

— Такое кто предположит? Я не знаю, кого пошлют убрать меня, — сознался Седой.

— Короче, друзей, как я понимаю, у вас не осталось. И кто бы ни спросил — все из малины?

Земнухов кивнул согласно.

— А теперь спокойно живите! И пусть ничто не беспокоит вас. Я отвечаю за все, — сказал негромко. И добавил, будто невзначай:

— Я, еще мальчишкой, в войну, был в разведроте. Не буду говорить о наградах. Но после войны меня в органы безопасности звали работать. Я не согласился. Из-за арестов. Моих друзей забрали ни за что! А вот в милиции уже третий десяток дослуживаю. Если бы грамотешки побольше было… Ну да мне и моего званья хватает. И теперь от меня не ускользнут фартовые. Приходилось с ними сталкиваться, — потемнели глаза человека.

— Семен покрепче был. А и то взяли на гоп-стоп. И замокрили, — вырвалось невольное.

— Что ж, посмотрим, кто кого попутает? — улыбнулся участковый, словно речь шла о вечеринке.

За один день каждый деревенский житель был предупрежден о том, что никто из них не должен указывать, где живет и работает Седой. Что в случае появления в селе чужих людей срочно сообщать о каждом — участковому, либо двоим оперативникам, или председателю сельсовета.

— Мороки из-за меня прибавилось. Куда как проще было бы отпустить на все четыре! — обронил Земнухов Багрову.

— Мужиков в деревне и так нехватка. Баб замордовали в работе. Куда ж отпускать? Да если мы своего защитить не сумеем, значит, не выжить нам! Всю жизнь бояться бандюг? Ну нет! Пусть они нас стороной обходят и забудут тебя! — пробурчал человек.

Акулина, после услышанного, решила помочь Александру. И привела как-то вечером деревенскую знахарку, старую бабку-Волчиху, какую Земнухов помнил с самого детства.