Отчаянная тигрица - Джейд Ли

Он повернулся и изумленно уставился на нее.

— Что? Берти — такой забавный парень.

— Берти? Кто такой Берти?

— Мой брат, — ответил Джонас. — Он пытается жонглировать, одновременно подбрасывая булку, яблоко и браслет. На самом деле у него это очень даже неплохо получалось, а ведь тогда ему было всего восемь лет. Правда, когда он закончит жонглировать, яблоко превратится в яблочное пюре, — сказал он и, опустив голову, снова посмотрел на нижний этаж. — Ему всегда удавалось рассмешить нас. Я уже и забыл об этом.

Маленькая Жемчужина нахмурилась.

— О чем ты говоришь?

— Я же сказал тебе, — Джонас указал на нижний этаж, — это моя мама, мой брат и я. Как раз перед тем, когда я в первый раз ушел в море. Это был хороший день, — объяснил он и улыбнулся. — Один из самых лучших дней в моей жизни.

Маленькая Жемчужина покачала головой.

— Это был ужасный день. Это… — дрожащим голосом произнесла она и закрыла глаза. Она снова слышала громкие голоса родителей, звон монет и тяжелые шаги Страшного Человека. Она снова кричала до тех пор, пока не охрипла, и снова крепко вцепилась в ножку стола, приготовившись к самому худшему.

— Этот браслет маме подарил… я точно не помню… какой-то мужчина. Какой-то очень щедрый мужчина, которого она любила. Или делала вид, что любит, — продолжал Джонас, опять повернувшись к ней. — Ей нравилось притворяться влюбленной, — пояснил он. Его лицо стало серьезным. — Все это, конечно же, быстро закончилось. Через месяц мы расстались, но в тот день нам было хорошо. Потом появился еще один мужчина… и еще один подарок. Вот так мы и жили — одного мужчину сменял другой. Я ушел в море, чтобы не видеть всего этого, однако очень скоро понял, что жизнь моряков сродни той, прежней, жизни: в ней тоже все периодически повторяется.

Маленькая Жемчужина смотрела на капитана во все глаза и слышала не только его слова, но и какой-то отдаленный смех. Это был детский хохот и женское хихиканье.

— Но это мой дом, — напомнила она. — Как ты здесь оказался?

Джонас пожал плечами.

— Не знаю. Тем не менее я здесь. Возможно, мне это снится.

— Ты в моем доме! — настойчиво повторила она.

Он не ответил ей и, отвернувшись, больше не смотрел на то, что происходило на первом этаже.

— Ты говорила мне, что ты — тигрица, — сказал Джонас. Она понимала, что он разговаривает с ней, но не видит ее. Сейчас капитан видит свою семью и себя самого, но таким, каким он был в детстве.

Она отпустила ножку стола, собираясь выползти из-под него. Ей хотелось увидеть то, что видел он.

— Она красивая? — спросила Маленькая Жемчужина.

— Кто?

— Твоя мать.

— Когда она смеялась, то становилась настоящей красавицей. Мне кажется, что именно этим она и привлекала мужчин. Ее улыбка была загадочной, соблазнительной и прекрасной, а в ее смехе всегда звучала неподдельная радость. Она все очень остро чувствовала — и радость, и боль, — добавил он и, обернувшись, посмотрел на Маленькую Жемчужину. — В этом вы с ней похожи.

Она вытянула шею, пытаясь что-нибудь разглядеть, но так ничего и не увидела. Для этого ей нужно было вылезти из своего убежища. Смех его матери действительно был наполнен легкостью и сладкой силой инь.

— Я никогда не чувствовала себя такой свободной, — с грустью произнесла она. — Даже когда была ребенком.

— Я уже слышал это, — возразил Джонас. — Это неправда. И раз уж я это услышал… — Он замолчал и снова посмотрел на свою семью. — Ради того чтобы еще раз услышать это, мужчина готов на все. Господи, посмотри на нас. Даже будучи детьми, мы делали все, чтобы заставить ее смеяться, — признался он, качая головой. Однако в его голосе не было ни любви, ни нежности. — Не могу поверить, что я был таким глупым.

Ей просто необходимо все увидеть. Ради этого она даже готова покинуть свое убежище. Ей хотелось посмотреть на то, как дурачится Джонас.

Подойдя к перилам лестницы, Маленькая Жемчужина посмотрела вниз и увидела то, что и ожидала увидеть, — центральную прихожую их дома, своих родителей и Страшного Человека. Потом она услышала громкий и заливистый смех Джонаса, и ей страшно захотелось посмотреть на него. Ее желание мгновенно исполнилось, и обстановка вокруг изменилась.

Появилась какая-то белая женщина. Похоже, она была уже немолода. Ее вьющиеся, окрашенные в рыжий цвет волосы были довольно редкими, и, для того чтобы скрыть этот недостаток, она собрала их на затылке в тугой узел. На ней было платье из легкой белой ткани, которое мягко облегало ее худощавое тело. Она полулежала на каком-то старом выцветшем диване. Рядом с ней стояли оба ее сына. По всему было видно, что у этих мальчиков разные отцы. Младший был темноволосым крепышом. Его кожа имела оливковый оттенок, а большие черные глаза были такими же красивыми, как у всех щенков, медвежат и прочих детенышей. Посмотрев на своего брата, он улыбнулся, что называется, во весь рот, а потом весело засмеялся.

Его старший брат Джонас, долговязый и худой мальчишка, рядом со своей матерью казался более серьезным и солидным, несмотря на то что ему было всего десять лет от роду. У него были такие же вьющиеся рыжие волосы, как у матери. Существовало лишь одно небольшое отличие: свои волосы она покрасила, а его волосам этот прекрасный огненный цвет подарила природа. Хотя черты его лица уже приобрели некоторую четкость (с возрастом они станут еще более резкими), они все еще были по-детски мягкими и нежными. Все его движения казались резкими, в них не было размеренности, присущей настоящему моряку, каковым он стал впоследствии. Рядом со своим братом, который напоминал маленького медвежонка, Джонас казался молоденьким деревцем. Он был высоким и худым, а его брат — маленьким и толстым. Они с таким восторгом смотрели на свою мать, что не было никаких сомнений в том, что эти мальчики — родные братья.

Похоже, оба мальчугана по очереди развлекали сидевшую на диване женщину. Сначала младший жонглировал различными предметами, разбрасывая их по всей комнате, а потом Джонас сел на низкий стол и положил на голову какую-то потрепанную книгу. Он пытался, не потеряв равновесия, положить на эту книгу еще что-то. Может быть, туфлю? Да, это была тапочка его матери. Однако ему это не удалось. Он ничего не видел и, пытаясь положить тапочку на книгу, слегка согнулся. Тапочка моментально упала на его младшего брата, а книга свалилась прямо ему на ноги, придавив пальцы. Джонас громко взвыл, делая вид, что ему очень больно, и, свалившись со стола, начал кататься по полу в притворных муках, а его мать в это время хлопала от восторга в ладоши.

Маленькая Жемчужина не слышала восхищенных возгласов этой женщины, но она видела, как радовались мальчики, что им удалось рассмешить свою маму нелепыми выходками. Они катались по полу и громко смеялись, а женщина, глядя на них, просто молодела на глазах от радости и счастья.

Снедаемая завистью, Маленькая Жемчужина еще сильнее прижалась к перилам. В ее семье никогда не играли в такие игры. Ее братья, конечно, иногда катались по полу подобно медвежатам, но она была девочкой и поэтому не принимала участия в их забавах. Обычно она стояла рядом с ними, одетая в шелковое платье, и заново училась ходить после того, как ей перевязали ступни.