Девять унций смерти - Сергей Раткевич

* * *

Ранним-ранним утром, еще до свету, Шарц прокрался за выброшенным в снег словарем. Ну, вот не мог он оставить книгу в снегу валяться! Даже если это всего лишь словарь — не мог. Тем более что снег под утро начал таять. Одна талая капелька. Другая. Словно кто в окошко стучит. И ведь ясно, кто, — оттепель стучит, грозится: «Забирай, говорит, свой словарь из моего сугроба, пока не поздно! А то ведь размокнет».

По лестнице Шарц прокрался вполне для лазутчика достойно. Ни одна ступенька не скрипнула. А вот по раскисшей, чавкающей снеговой каше — увольте. Стар он, видать, для таких хитростей. Сноровку потерял. Впрочем, ледгундцы с фалассцами тоже снегом вчера скрипели почем зря, а ведь не в отставке.

Стараясь хлюпать потише, Шарц доплелся до заветного сугроба, нагнулся… словаря не было!

— Уходить вам надо, господин доктор!

Шарц вздрогнул. Застыл. И медленно-медленно повернулся. Хозяин гостиницы протягивал ему словарь.

«Как он подобрался, этот старик? Я его не заметил. Не услышал. Не почуял».

— Пока все тихо, а только… сами понимаете, — сказал хозяин гостиницы.

«Я-то понимаю, а вот ты когда и на кого работал, старый хрыч?» — ошарашенно подумал Шарц.

Протянул руку и взял совершенно сухой словарь.

«Вот как. Значит, он давно его подобрал. Может, еще вчера, после того, как я подремать устроился. Подобрал, высушил, раньше меня сюда явился, стоял тут, поджидая…»

— Спасибо, — сказал Шарц.

Старик посмотрел на него с иронией.

— Я… боялся, что размокнет! — вырвалось у Шарца.

Взгляд старика стал еще ироничней.

— Ну… не мог я его бросить, — виновато вздохнул Шарц. — Сам понимаю, что глупо, а только…

— На таких глупостях обычно и попадаются, — промолвил хозяин гостиницы. — Бросали бы вы это дело, господин доктор.

— А я и бросил, — откликнулся Шарц. — Это оно меня не бросает…

— И так случается, — кивнул хозяин гостиницы. — Прискорбный случай. Мои соболезнования по этому поводу. Впрочем, ночная придумка была хороша. Давно я так не веселился. Это ведь не та книга, верно?

Шарц не ответил. Ответа не требовалось.

— Вам лучше уходить прямо сейчас, господин доктор, — продолжил хозяин гостиницы. — За вещами я присмотрю. Деньги вам нужны?

— Денег у меня хватает, — отозвался Шарц. — И спасибо вам за помощь, кто бы вы ни были!

— Не за что, — усмехнулся старик.

— И… если придут мои ученики, спохватился Шарц, — или кто-то из профессоров… скажите, мол, уехал по срочному делу, а то ведь они еще выручать меня полезут.

— Хорошо, — кивнул старик. — Скажу. А сейчас уходите. Не медлите.

Старый лазутчик прав. Неважно, на кого он там когда-то работал и почему взялся помочь, но он прав. Уходить нужно сейчас, прихватив лишь необходимый минимум вещей. Хотя нет! К черту вещи! Книга с ним, деньги тоже, так что — в путь, без лишнего промедления — в путь, слишком дорого может обойтись любая задержка!

Поблагодарив хозяина, Шарц захлюпал к калитке. Вот же слякоть! Что ж, по крайней мере к нему тоже никто не подкрадется незамеченным! Разве что этот старик…

* * *

Преследователей он и в самом деле заметил. Их сапоги хлюпали не тише, чем его собственные.

«Ледгундцы! — пробурчал лазутчик. — Проследили, сволочи!»

«А фалассцы?» — спросил лекарь.

«Этих не видно», — ответил лазутчик и побежал.

«Но это не значит, что их здесь нет», — буркнул шут.

«Ох, и растолстели вы, сэр доктор!»

«Ох, и обленились вы, сэр шпион!»

«Да уж, глядя на вас, и впрямь со смеху помереть можно, жаль, что никто, кроме меня, вас обоих не видит!» — вздохнул шут.

«Молчи!» — рычали ему в ответ.

Шарц петлял по городским улицам и переулкам, спешил проходными дворами и подворотнями, торопился, оскальзываясь в мокрой ледяной каше, в которую вдруг превратился весь без исключения снег, бежал, бормоча под нос самые страшные гномские ругательства, которые только мог вспомнить. Бежал.

Снег растаял под утро, словно давая Шарцу возможность скрыться. Следы, конечно, и в этой грязище остаются, как же без них? Вот только… вы еще попробуйте разобрать, чьи именно?

По городу, знаете ли, постоянно кто-нибудь ходит. Целые толпы народа ходят по нему то туда, то сюда, и все без исключения оставляют следы. И будь ты хоть сто раз лазутчик, найти среди всей этой неразберихи то, что необходимо, — задача непростая.

А значит, главное — оторваться от упорных длинноногих преследователей. Что ж, задача выполнимая. Они, конечно, бегают побыстрей, Шарцу со своими коротенькими ножками трудно с ними соперничать, зато он, как никто другой, знает этот город. И в каком переулке сколько подворотен, и в какой подворотне сколько входов-выходов, какой двор проходной, а какой и не очень, в каком заборе сколько дыр и где злые собаки водятся. Простите, господа! Они и в самом деле очень злые. Больно? Очень сочувствую. Приходите на прием, обязательно зашью. И травки пить не забывайте, вдруг бешеные? Какие травки? А вот вы у доктора на приеме и спросите, у меня то есть, и доктор вам все скажет. А убегающему лазутчику недосуг, вы уж простите. Да и не знает он этих травок, откуда ж ему, гному, знать такие вещи? Бешеных, равно как и прочих, собак в гномских подземельях не водится, да и травки такие там не растут. Так что не обессудьте. Какая замечательная подворотня! Нет, вы полюбуйтесь! Ну разве не роскошь?! А лужа-то, лужа! Всем лужам лужа! Говорят, она старше городских ворот! Что, понравилась? Слышу, что понравилась! А теперь ныряем в эту дыру, пролезаем вот здесь — и сразу через забор! Сразу, господа, сразу! Экие вы непонятливые! Или купание в луже все мозги отшибло? Ну да, если не перелезать, то дальше только городская помойка! А чего вы, собственно, хотели? Вот-вот. А если обратно, то не сразу и поймешь, как пройти, а уж куда убежал этот мерзавец…

— Послушай!

Шарц вздрогнул, поворачиваясь на голос.

Фалассец. Невысокий для человека. Смуглый. Очень красивые, почти женственные руки. Совершенно седой фалассец, а кожа гладкая, как у юноши, и глаза какие-то… почти янтарные…

«Ну, я же говорил, — буркнул шут. — А то „нету фалассцев, нету фалассцев“, а это вам кто?»

— Я смотрю, тебя здорово напугали, — сказал фаласский лазутчик.

«Интересное начало, — подумал Шарц. — Признаться, я как-то по-другому представлял себе беседу подобного рода. Неужто я и в самом деле похож на здорово напуганного? Или должен быть похож, по мнению этого достойного сына юга? За кого он меня принимает, хотел бы я знать? Что ж, подыграем ему немного, а заодно и отдышимся. Эти длинноногие ледгундцы совсем загоняли».