Жестокое желание - М. Джеймс

в уголках ее губ появляется дразнящая улыбка. — Он такой же хороший, как вчерашний?

— Надеюсь, что да. Только по-другому. — Я делаю глоток сока, чувствуя странное беспокойство в груди. Сюрприз, который я приготовил для нее сегодня, что-то значит для меня, и, если ей не понравится идея, это изменит наши отношения. Я этого не хочу, но я также хочу, чтобы мы двигались вперед, и это важный шаг.

— Моя семья ужинает вместе в семейном доме одно воскресенье в месяц, — объясняю я. — Сегодня я хочу пригласить на него тебя и Ники. Я знаю, что это неожиданно, но я хотел сделать тебе сюрприз.

Мила делает паузу, и на мгновение меня охватывает паника. Слишком рано. У нас не все так серьезно. Я не знаю, хочу ли я этого. В голове проносятся все возможные варианты того, что она может сказать, и мне приходится моргать и пытаться сосредоточиться, когда через минуту она действительно заговорила.

— Ты же знаешь, что Ники до сих пор не разговаривает. — Мила поджимает губы. — Как это будет?

— Они все поймут, — обещаю я ей. — Никто не будет на него давить. Они все будут его обожать, честное слово. И я хочу, чтобы они познакомились с тобой — с вами обоими. Я хочу, чтобы они увидели… — Слова прижимаются к моим губам, пугающие и необходимые одновременно. — Я хочу, чтобы они увидели, как вы важны для меня.

Мила мягко улыбается.

— А как насчет этого, — медленно, словно раздумывая, говорит она. — Что, если я поеду, сегодня? И мы поработаем над тем, чтобы взять с собой Ники. Может быть, в следующем месяце. Дарси может пригласить его на ужин и в кино сегодня вечером, она как раз на днях говорила мне о том, что хочет это спланировать.

Напряжение мгновенно покидает мои мышцы.

— Звучит идеально. — Я наклоняюсь вперед, целую кончик ее носа, а затем рот. — Ужин в шесть.

Остаток дня проходит в тихом, спокойном гуле. Мила и Ники ненадолго уходят в бассейн, а я занимаюсь делами в своем кабинете, принося им на обед сэндвичи, которые я взял в кафе на соседней улице. Мила растянулась в шезлонге, ее бледная кожа затенена зонтиком, а Ники плещется в мелком бассейне.

Домашняя обстановка снова поражает меня, и делает счастливым так, как недавно я и представить себе не мог. Я люблю ее, думаю я, неся обед к длинному столу в конце палубы. Эти слова звучат так уверенно и определенно, что теперь я не знаю, как я вообще мог сомневаться, правда это или нет.

После обеда Мила исчезает, чтобы принять душ, вздремнуть, а затем снова появляется в пять, одетая в темные джинсы и светло-розовую шифоновую блузку без рукавов, ее волосы собраны в свободный пучок. Дарси уже забрала Ники, и ей ничего не остается, как спуститься вниз, где ждет мой водитель, и отправиться в особняк.

Я вижу, что она нервничает во время поездки, ее пальцы крутятся на коленях.

— Все в порядке, — бормочу я, протягивая руку и касаясь ее руки. — Они тебя полюбят.

— А они знают, как мы познакомились? — Она тяжело сглатывает. — Что я раньше работала на тебя? Или о…

Я прерываю ее, прежде чем она произносит имя Альтьере. Теперь он часть ее прошлого, но мне все равно неприятно слышать, как оно звучит на ее губах.

— Данте знает все, — тихо говорю я ей. — Аида знает немного. Кармин — это мой младший брат, не знаю, сколько он знает, но поверь мне, что из всех них его меньше всего волнует, какое у тебя прошлое.

— А остальные? — Ее голос слегка дрожит, и я поднимаю ее руку, целуя костяшки пальцев.

— Данте и Аида не будут тебя осуждать, — обещаю я ей. — Я люблю тебя, и это все, что будет иметь для них значение.

Когда мы входим в особняк, до меня доносится аромат готовящегося ужина. Я веду Милу в парадную комнату, где уже налито вино, а Эмма и Аида пьют по бокалу, сидя близко друг к другу и о чем-то тихо переговариваясь. Кармин разговаривает с Данте, в каждом из их бокалов что-то покрепче, и я вижу, что они о чем-то не согласны. Если честно, трудно устроить ужин, во время которого они бы ни о чем не спорили.

Войдя в комнату, я прочищаю горло.

— Это Мила, всем привет. — Я кладу руку ей на спину. — Мила-Кармин, Данте, Аида и Эмма. Эмма — девушка Данте.

Эмма ухмыляется.

— Не говори так, будто тебе больно это говорить.

— Не больно, — обещаю я ей. Больше нет. Не теперь, когда я понимаю. Я так не одобрял отношения Данте с ней, считая, что это только усложняет ситуацию, что это может только сделать его несчастным. Но теперь я понимаю.

Любовь делает все это неважным. Из-за нее все препятствия, все трудности кажутся несущественными. И неважно, что нужно сделать, чтобы преодолеть их.

В конце концов, преодолевать их так же необходимо, как дышать.

Мила уже входит в комнату, улыбаясь и приветствуя мою семью. Кармин машет ей рукой, Данте встает и пожимает ей руку, Аида отходит в сторону, чтобы освободить для нее место, и начинает наливать ей бокал вина. А я стою, не шевелясь, и наблюдаю, как все это происходит у меня на глазах.

Она не из такой семьи, как моя, не из такой богатой и влиятельной. Все, что связано с моей семьей, должно быть чуждым для нее, но это не так, потому что в основе своей мы готовы на все друг для друга. Так же, как Мила сделала бы все для своего брата. Так же, как и я.

Я никогда не боялся, что они будут смотреть на нее свысока за это. Не только потому, что я люблю ее, но и потому, что любой из нас сделает все необходимое, чтобы защитить друг друга.

Даже когда мы ссоримся, как мы с Данте и Кармином, это никогда не меняется. И все, что Мила когда-либо делала, было направлено на защиту ее семьи.

Здесь она своя.

Так же, как и для меня, с самого начала. Когда я опускаюсь на диван рядом с Данте с напитком, наблюдая, как Мила смеется над тем, что говорит Аида, как она наклоняется вперед и обводит контур одной из татуировок на предплечье Эммы, когда та протягивает ей руку, я чувствую, будто выпустил дыхание, которое задерживал дольше, чем мог предположить.

Я чувствую себя как дома, как никогда раньше. Полноценный, как никогда раньше. И когда Мила