Жак де Моле. Великий магистр ордена тамплиеров - Ален Демурже

Пока тамплиеров долгое время держали в заключении, против них выдвинули обвинения в различных преступлениях и грехах, а поелику Жак и прочие набожные тамплиеры отрицали все обвинения против них и их ордена как пустые и напрасные, некоторые увещевали их узреть свое спасение в том, чтобы признаться в преступлениях и попросить прощения и милости у Бога и государей. Они же, считая себя невиновными, упорствовали в обратном, но просили, дабы им дали судью знающего и справедливого, звания духовного либо мирского. Оные слова задели и разгневали короля Филиппа, каковой повелел, дабы то, чего не смогли от них добиться в качестве признаний мирных и добровольных, исторгли из них пытками, но пыткам и мучениям подвергли их попусту и напрасно, ибо ни в чем они не признались. Магистра тогда отделили и посадили отдельно с тремя его соратниками, прочих же тамплиеров велено было сжечь, ежели они будут упорствовать в своих показаниях. И далее вывели их на обозрение народа. И были эти тамплиеры выходцами из родовитой знати, притом мужами во цвете лет и целиком исполненными отваги; вслед за тем каждого привязали (f. 384v) к своему столбу, и сложили дрова для костров, и приготовили огонь, и узрели они перед собой палача наготове; и потом сержант прокричал громогласно, что тому или тем, кто признает обвинения против себя, король сулит освобождение и спасение; и потом их друзья и родичи, плача, молили их утишить своими признаниями гнев короля, — и однако это не могло никого из них ни поколебать, ни склонить признать истинным то, в чем их обвиняли, и не желали они спасти себе жизнь признаниями, но упорно отвергали всё, предпочитая смерть и погибель; а поелику тамплиеры со столь же единодушной отвагой утверждали то, что поминалось выше, — дескать, пусть дадут им справедливого судью, и они докажут обратное тому, в чем их обвиняют, — палачи принялись зажигать и разводить огонь близ всех, от одного к другому. И далее палачи стали поддерживать огонь, каковой, поднимаясь, охватывал все тело казнимого, и истинно, что голоса последних, их крики и вопли, восходившие к небесам, явственно показывали всем, кто там был, сколь великие муки и страдания терпят злосчастные тамплиеры, вопли каковых возвещали, что являются они и являлись истинными христианами, а орден их весьма свят и испытан. И оным манером страдали они всей плотью, сгорая, пока, дух не расстался с телом, и ни одного из них оная тягостная мука не отвратила от его твердого решения. И, конечно, я бы сказал, что означенные тамплиеры своей упорной и непреклонной силой одолели и превозмогли недостойный гнев алчного короля, ежели бы смерть оных не укрепила сего короля в намерении следовать его путем, дабы добиться того, чего он ненасытно жаждал. Сиречь: можно было бы сказать, что король Филипп, узрев упорство и отвагу тамплиеров, был побежден, ежели бы благодаря их смерти он не достиг вожделенных им богатств. И воистину их славы не уменьшило то, что они избрали верное суждение и предпочли умереть в муках, нежели сказать что-либо противное истине. Не уменьшило их славы и то, что, не признав и меньшего из грехов, в коих их обвиняли, они не пожелали запятнать своего имени, каковое приобрели честно.

Вот каковы были первые удары, коими фортуна низвергла Жака де Моле из высокого положения в низкое. После того как Жака подавило и смирило долгое заключение, перевезли его из Парижа в Лион на Роне и принялись всячески уговаривать. Папе Клименту VI он признался в некоторых из дел (f. 385), каковые вменяли ему в вину, и по сей причине в присутствии двух легатов папы и перед королем Филиппом приговор ему был отменен. Оное решение гласило, что Жак освобожден, а орден его осужден. И тогда Жак с одним из своих соратников, каковым был брат дофина Вьеннского, громко призвал к молчанию, дабы заговорить. Едва молчание воцарилось и ему даровали дозволение говорить, он перед всеми признал, что достоин смерти — не потому, чтобы в приговоре содержалась хоть некая истина, но потому, что, позволив королю, а равно папе обольстить и обмануть себя уговорами, признался он в таких вещах, каковые повредили ордену. После оных слов и деяний последовал суровый и жестокий приговор к смерти вслед за смертным приговором тамплиерам и их ордену. Ибо Жака вместе с братом дофина и еще двумя тамплиерами привели на огненную муку, каковую прежде испытали другие. Дабы оные четыре тамплиера закончили свою постылую жизнь, оба, Жак и брат дофина, ступили в огонь смело и твердо, лицезрея короля и великое множество народа; сии тамплиеры более не признались ни в чем, покуда их высокий дух пребывал в их телах. Не в большем признались и тамплиеры, каковых ввергли в огонь ранее. Так рек Боккаччо, отец мой, почтенный человек, говоривший, что присутствовал при том, что описано выше. Итак, Жак, каковой прежде и ранее величием своей персоны и своих владений мог вызвать и возбудить зависть столь высокого господина, как король Филипп, оный Жак стал прахом и золой из-за жесточайшего удара, нанесенного ему фортуной. Жак был столь злосчастен, что даже немалое число злосчастных людей сожалело о нем.

(В этом обстоятельном тексте можно отметить, что рассказ о сожжении 54 тамплиеров в Париже в 1310 г. не отвлекает внимания от Жака де Моле, олицетворяющего как подъем, так и падение своего ордена. Заметны фактические ошибки: Климент VI вместо Климента V; соратник Моле на костре (фактически Боккаччо говорит о двоих) — брат дофина Вьеннского; это двойное искажение, потому что под дофином Вьеннским Боккаччо понимает дофина Оеер-ни, и в любом случае это был не он, а Жоффруа де Шарне. Не суть важно — этот текст, представленный как объективное изложение, весьма благосклонен к «злосчастным» тамплиерам; еще более интересна история его распространения)