Глаза Клеопатры - Наталья Миронова

— Тебе же не нравится Никита, — напомнила Нина.

Тамара отмахнулась. По ее понятиям, главное было — выйти замуж, а потом ездить на муже верхом.

В гостиную пришли мужчины, и Тамара, затушив сигарету, объявила, что им с Павлом пора собираться домой. Нина и Никита, взяв Кузю, проводили их до ворот.

— Ты какая-то грустная, — заметил Никита.

— Мне грустно, — призналась Нина. — Она неплохая девчонка и верный друг, но худший враг себе самой. Ты был прав: они разойдутся. И она опять будет плакать и гадать, что она сделала не так. Вообще, недаром говорится, что «хорошую вещь браком не назовут».

Никита тревожно заглянул ей в лицо.

— Ты что, решила пойти на попятный?

— Нет, — улыбнулась Нина, — «Уж если я чего решил, я выпью обязательно». Вы же с Кузей ударили по рукам. Значит, назад ходу нет.

Воскресный день они провели на даче. Взяли Кузю, накупили продуктов и уехали. Целый день бродили по живописным окрестностям поселка, сидели на берегу Пахры, и Никита рассказывал Нине, как он был счастлив в детстве, как ходил сюда с отцом на рыбалку. А потом он увел ее в дом и объявил, что будет «лечить ее страхи». Он учил ее заниматься любовью нежно и неспешно. С ним было хорошо. Нине пришлось признать, что с самого начала ей было хорошо с ним. Он пришелся ей впору, хотя вроде бы он был такой большой, а она — такая маленькая.

В понедельник Никита не поехал с утра на работу (знал, что текучка сосредоточиться не даст), закрылся у себя в кабинете и позвонил в Государственную библиотеку. Оказалось, что газетно-журнальный отдел давно уже перевели в Химки. Ему дали другой телефон. Он позвонил, заказал подшивки «Правды», «Известий», «Литературной газеты» и «Одесской правды» на всякий случай за всю вторую половину 1977 года, а сам отправился в Химки.

Ему пришлось постоять в пробках, зато к его приезду заказанные газеты были уже на месте. Никита решил начать с «Литературки»: во-первых, она выходила раз в неделю, а во-вторых, непременно должна была сообщить о литературном событии.

Он нашел, что искал. Даже с фотографией. Фотография была протокольная, общий план президиума, но и на этом снимке за столом угадывалась высокая сухощавая фигура Маклакова, его голова с характерной, зачесанной назад седой шевелюрой. Установив дату, Никита для очистки совести проверил сообщение по «Правде» и «Известиям». Обе газеты писали о декаде российской литературы на Украине, правда, уже без снимков, но все фамилии были перечислены.

А вот «Одесская правда» его порадовала. Здесь, помимо протокольного снимка, были и другие, сделанные в неофициальной обстановке. На одном из них «крупнейший писатель современности» был запечатлен в окружении молодежи. И на этой фотографии Никита, приглядевшись, заметил знакомое лицо. Да, это было то самое личико грубовато-чувственной, смазливой и разбитной черноморочки. Она стояла впритирку к Маклакову, чуть ли не держа его под руку, и смеялась тому, что он говорил.

Вздрогнув от отвращения, Никита представил себе, как после этой «официальной части» Маклаков зазвал ее в гостиницу, и у них там началась «творческая часть». Он напомнил себе, что, если бы не эта женщина, Нина не появилась бы на свет и они бы не встретились. Это мало помогло, но все-таки у него немного отлегло от сердца.

Справившись с собой, он заказал ксерокопии обоих снимков и соответствующих статей. Его поразило, что все эти материалы до сих пор не переведены на современные носители. Пришлось листать пожелтевшие, ломкие от старости газетные страницы. Но он знал, в каком плачевном состоянии находится финансирование библиотеки. Тут не до жиру.

Никита заплатил за копирование, забрал ксерокопии и ушел. На обратном пути он, конечно, попал в глухую пробку, но не разозлился: спокойно сидел в машине с кондиционером и тонированными стеклами и ждал, пока движение разблокируется. За это время он успел решить несколько вопросов по телефону и поработать на компьютере, а шофер Леша даже вздремнул за рулем.

Когда наконец тронулись, Никита попросил водителя заехать на Тверскую: решил заглянуть к знакомому ювелиру. Душа у него пела, ему хотелось кутить, сорить деньгами, делать широкие жесты. Припарковаться на Тверской было немыслимо, и Никита велел Леше с охранниками просто покататься кругами, а он их вызовет по сотовому, когда будет готов.

Ювелир увел его во внутренние покои, куда доступа простым смертным не было, и там, в обитом бархатом помещении за сейфовыми дверями, выложил перед ним свои сокровища. Но Никите ничего не нравилось. Все эти бриллианты — солитеры, кластеры, россыпи — казались ему грубыми, наглыми, недостойными его «загадочной леди». Под конец, когда он уже устал от утомительного мерцания, напоминавшего радужные бензиновые разводы на воде, и почти отчаялся, в глаза ему вдруг блеснул острый синий луч, что-то неудержимо напомнивший. Ее алмазный взгляд.

Перед ним было простенькое колечко: тонкий незамкнутый ободок с концами, плоским конусом сходящими на нет. И между этими концами, замыкая круг, был зажат дразнящийся синими лучами камешек — чистый, сияющий, прозрачный, как капля росы.

— Превосходный выбор, — заворковал ювелир. — Камень невелик, но это прекрасный камень голубой воды, редкостной чистоты и благородства. Не «якут», настоящий южноафриканский бриллиант из Кимберли. Огранка безупречная. Утонченное, элегантное кольцо для тех, кто понимает.

— Я как раз такое и искал, — подтвердил Никита.

Он расплатился карточкой, кольцо поместили в темно-синюю бархатную коробочку.

— Если вашей даме оно будет маловато, мы его расширим. Эту услугу мы оказываем бесплатно.

— Спасибо, но вряд ли она нам понадобится, — ответил Никита. — У нее тонкие пальцы.

Он позвонил шоферу и поехал на работу, а в офисе решительно отстранил от себя всех, кто ждал его с вопросами, — даже Рымарева! — прошел в кабинет и вызвал к себе Даню Ямпольского.

— Что, опять кого-нибудь мочим? — бодро осведомился Даня.

— Нет. Не входи во вкус. Можешь увеличить вот это?

— Как не фига делать. — Даня сканировал ксерокопии и вывел изображение на экран. — Черт, не люблю работать с чужим «железом»! — нахмурился он. — Айда ко мне! — Он быстро перебросил сканированные изображения на свой почтовый адрес и поднялся на ноги. — У меня прога есть.

— У тебя на все случаи жизни есть прога, — добродушно проворчал Никита, и друзья направились в кабинет системного администратора.

У себя в кабинете Даня сел не за основной компьютер, через который удаленным доступом наводил порядок в коммуникационных сетях компании «РосИнтел», а за дополнительный, предназначенный для частных операций. Он вызвал программу, и компьютер, загружаясь, дружески загудел и замигал.

— Так, где тут наши фотки? Вот наши фотки. Ну-ка, посмотрим, что тут у нас…

Под его волшебными пальцами скверные снимки увеличились, и в то же время изображение словно сжалось, уплотнилось, стало компактным, исчезли размытости и грубые точки газетного растра.