Дитя мое - Беверли Льюис

– Кто звонит? – поинтересовалась Натти.

Джек ответил и протянул ей мобильный.

– Полагаю, Лаура хочет с тобой поговорить.

Девочка быстро проглотила еду и вытерла пальцы салфеткой. Джек скривился в гримасе притворного нетерпения.

– А я хочу быть опрятной, – возмутилась Натти.

Взяв мобильник, она несколько минут болтала с Лаурой, а затем вернула его Джеку.

– После разговора с тобой Натти не узнать, – произнес он, прижимая телефон к уху.

– С ней все в порядке? – спросила Лаура.

Он взглянул на Натти.

– Когда она ест, она всегда такая.

Состроив ему забавную рожицу, девочка сунула кусочек наггетса себе в рот и принялась внимательно вслушиваться в то, что говорил Джек по телефону.

– И как дела вообще? – понизив голос, поинтересовалась Лаура.

Указательным пальцем Джек сделал ребенку знак, который на их языке означал: не беспокой меня минутку. Поднявшись со своего места, он подошел к окну, где Натти его слышать не могла.

– Кое-что есть… – произнес он и запнулся, не зная, как продолжить. – Мне надо с тобой увидеться.

Помолчав, Лаура очень тихо, так, словно она боялась, что ее могут подслушать, произнесла:

– Это имеет отношение к лаборатории?

Джек молчал, игнорируя ее вопрос. Ему не хотелось, чтобы Лаура каким-то образом ушла от ответа. А еще Джеку не улыбалось объясняться с ней при свидетелях. Таким образом, рестораны, парки, его дом и ферма, на которой она живет, – не подходят. Лучше всего будет заманить ее в пикап и хитростью удерживать там до тех пор, пока Лаура не откроет ему всей правды.

– Можно будет заехать за тобой завтра? Я уже переговорил с Дианой. Она свободна в любое время.

Джек слышал по телефону прерывистое дыхание Лауры… Он представлял себе, как сейчас та страдает от нерешительности.

– Ладно, Джек. В три часа. Подойдет?

Закончив разговор, он облегченно вздохнул.

Тем временем Натти ударом кулачка превратила картонку из-под наггетсов в блин. Она явно очень рассердилась.

– И тебе обязательно надо ехать туда, чтобы поговорить с Лаурой?

– Это взрослые разговоры.

– Однажды я тоже стану взрослой.

Джек подвинул картонку со своими наггетсами, вернее, с тем, что от них осталось, к девочке. Натти пару секунд на них смотрела, оценивая его улыбку в лучших традициях Чеширского Кота[59]. Ее глаза сузились. Девочка по-деловому взвешивала полученное предложение, затем пожала плечами и сдалась. Наггетсы кусочек за кусочком стали исчезать у нее во рту.

– Наггетсы не всегда помогают, – чавкая полным ртом, все же заявила девочка.

Джек скомкал бумажный пакетик из-под картошки фри в небольшой шарик.

– Я же не пытаюсь подкупить тебя брокколи.

– И то верно, – согласилась Натти. – Но ты никогда не используешь мощь «Поп-тартс» в полную силу. «Поп-тартс» способны открыть тебе двери в совершенно новый мир.

– Спасибо за информацию, – сказал Джек.

Натти лукаво улыбнулась, и от этой улыбки на душе у него сразу же стало легче. По крайней мере с Натти все в порядке. Даже если весь мир развалится у него на глазах, его маленькая девочка никуда от него не денется.

Келли бесцельно перебирала в руках связку ключей. Слезы застилали ей глаза. Мелоди открыла дверь квартирки Келли и крепко обняла подругу.

– Получила твою эсэмэску и решила, что одной тебе сейчас оставаться не стоит, – тихо сказала она Келли. – Вот, решила приехать к тебе…

Келли в ее объятиях окончательно сломалась.

– Я во всем виновата…

Женщины прошли на кухню. Келли швырнула ключи на стол. Подбежал Феликс и принялся, мурлыча, тереться о ее ногу. Она до сих пор не могла поверить, что дела обернулись таким образом. Еще до того, как Джек распечатал конверт, Келли уже догадывалась о том, что Натти – не ее дочь. Теперь же из-за своей лжи она теряла обоих – и Джека, и Натти.

– Я сама спровоцировала Джека, – печально произнесла она.

– Если судьбой предназначено, он еще вернется, Келли.

Та лишь крепко обнимала подругу, черпая у нее жизненные силы.

– Я до предела вымоталась, Мел.

Мелоди схватила ее за руку.

– Успокойся, дорогая. Лучше пойдем прогуляемся.

– Не могу, – пробормотала Келли. – Не хочу тебя задерживать. У тебя ведь семья.

– Они пошли в кинотеатр. Когда ты в последний раз ела?

– Утром, – простонала Келли.

Мелоди поморщилась.

– Для начала мы нормально поедим. Я угощаю. Ты голодать не будешь. Я этого уж точно не допущу.

Келли улыбнулась впервые за несколько последних часов. Забравшись на пассажирское сиденье минивэна подруги, она, однако, проверила свой мобильник. Никаких сообщений. А на что она надеялась?

– Пристегни ремень безопасности, – сворачивая за угол, распорядилась Мелоди.

Чувствуя себя маленькой девочкой, Келли послушно накинула на плечо ремень. Щелкнув, закрылась застежка. Она вспоминала удивление, отразившееся на лице Джека, когда он читал присланный из лаборатории отчет. Он явно ожидал другого. Он готовился к худшему.

В ресторане им пришлось говорить громко, перекрикивая звучавшую там музыку. Келли пересказала события сегодняшнего дня во всех подробностях. Мелоди слушала внимательно, не перебивая, но было видно, что ее антипатия к Джеку Ливингстону от этого только усиливается. Заверения Келли, что Джек ни в чем не виноват, не помогли.

– Он не дал тебе ни единого шанса, – возразила Мелоди.

Когда подруга пошла в дамскую комнату, Келли отправила Джеку эсэмэску, а потом почувствовала себя полной дурой. Если бы Мел увидела это, она бы возмутилась: «Это он должен слать тебе сообщения, Кел!»

Келли отложила мобильный телефон. Хорошо, что подруга отмела все возражения и не оставила ее одну.

После часа бесплодных утешений Мелоди отвезла ее домой, но напоследок они вместе составили план на завтра.

– Пиши мне, – сказала Мелоди прежде, чем выехать с парковки перед домом, в котором жила ее подруга.

Оставшись одна, Келли пошла к себе. Феликс, жалобно мяукая, встретил ее у двери. Аккуратно подняв и положив котенка на диван, она бросила сумочку на стол. Свет она включать не стала. У Келли также не возникло желания послушать радио либо посмотреть телевизор. Сейчас она хотела лишь тишины и покоя… а еще темноты. Темнота гармонировала с порывами ее души. Келли хотелось остаться наедине с единственной Подругой, которая никогда ее не покидала. А еще ей требовалось хорошенько всплакнуть.