Тайна Ирминсуля - Юлия Эфф

Незнакомая сила заполняла его изнутри, и он жадно прислушивался к себе, своему резерву, пока не догадался – Мари поделилась с ним своим даром, сделала то, что позволяют себе только супруги для подтверждения идеального слияния магий.

Зараза! И сумасшедшая! Всё-таки стоило доверять интуиции и опыту. Мариэль снова его подчинила себе, инициировала первый этап обручения.

Стоило разозлиться – и его выбросило из благоухащего сада в реальность. Придя в себя окончательно, он ужаснулся, увидев Мари под собой, на кровати, а не на коленях. Перевалился на бок, освобождая лежащую девушку от массы своего тела. Когда они успели?.. Он не помнил, когда его рубашка полетела на пол. И почему исчез шатёр безмолвия.

Слов, таких, которые можно было бы сейчас озвучить вслух, у него не было. Он молча натянул рубашку, камзол, поправил одежду.

– Ты должна знать, что полное слияние может случиться с разными магами, – Арман старался не смотреть на Мариэль, расслабленно лежащую на спине на кровати.

– Я знаю, – спокойно откликнулась девушка, и юноша удивлённо обернулся на неё:

– Так зачем же ты?.. Ты сама понимаешь, что сделала?

– Поделилась даром, чтобы следить за тобой, – серьёзно сказала Мариэль, зевнула скучающе и села на кровати, потягиваясь. А затем рассмеялась, бросила подушку в онемевшего Армана, стоящего посреди комнаты неподвижно. – Пошутила я. Не умею я такого да и не смогу теперь сделать. Всё в порядке, ты же так обещал мне? Ну да, слияние было – и что? Для меня это ничего не меняет. Я всё равно уеду в Лапеш. А ты останешься тут. Что-то мне подсказывает, что его мерзотнейшество вернётся, и я хочу, чтобы у тебя хватило сил ему противостоять. С ментальным даром ты наваляешь ему, и я буду гордиться тобой.

Она поднялась с кровати, поправила сбившееся постельное, накрыла покрывалом – и всё это спокойно, с хладнокровием, которое только что изменило Арману. Юноша рывком развернул к себе Мариэль:

– Ты сумасшедшая! – а глаза невольно опустились на просвечивающую рубашку.

– И зараза, – она погладила Армана по щеке. – Мы же друзья, верно? А друзья помогают друг другу… Ещё одна просьба – не рассказывай никому про мой подарок. Будет столько шума, что сир Марсий точно заставит тебя жениться на мне. Или ещё что-нибудь плохое произойдёт. Пользуйся с толком, чтобы мне не стыдно было за тебя. А теперь давай-ка прощаться. Своим интриганам можешь сказать, что миссия провалилась, и я успокоилась. Теперь пусть настанет их черёд успокоиться.

Мари протянула руку Арману:

– Да? Мир, дружба и береги свой длинный нос.

Юноша с оторопелым видом пожал руку, но задержал рукопожатие, не отпуская пальцы и чувствуя борьбу желания одной половины разума, созерцающего свободную одежду, снять которую – дело одного движения, и второй половины разума, сдерживающей, хладнокровной:

– Ты… Я не знаю, что сказать.

– А ничего не нужно говорить. Всё, пока! Благостного вечера, – Мари подтолкнула юношу к двери, тот послушно дошёл, открыл дверь.

Сразу послышался голос Жанетты:

– Я вам платье принесла, госпожа. Позволите, сир Арман? – субретка посторонилась, выпуская юношу из комнаты и с любопытством пытаясь по его вытянутому лицу понять, что его удивило.

Он вышел в коридор, служанка проскользнула внутрь. Мари на прощание ему подмигнула и захлопнула перед ним дверь.

Арман медленно пошёл по коридору, переваривая случившееся. И вдруг развернулся, быстрым шагом преодолел расстояние до знакомой двери, не стучась, рывком открыл дверь и увидел: Мариэль сидит на краю кровати, уткнувшись лицом в подушку, и гасит с её помощью отчаянный крик.

Жанетта стояла рядом растеряная, положив руку на плечо госпоже.

– Пошла вон! – рявкнул Арман субретке. Её неторопливость взбесила, и он, схватив служанку за локоть, вытолкал за дверь. Размашистым движением запечатал дверь и повернулся к Мари, испуганно глядящей на него поверх подушки мокрыми глазами.

Я заметил, что даже те люди, которые утверждают, что все предрешено и что с этим ничего нельзя поделать, смотрят по сторонам, прежде чем переходить дорогу.

Стивен Хокинг

После бала все отсыпались до обеда. В комнате, где ночевала Мари, не было зачарованного шнурка для вызова прислуги, поэтому девушка, продолжая зевать, накинула на нижнее платье шаль. Нужно было умыться, приготовиться к очередному дню, проверить почту и сделать ещё кое-что важное. В коридоре разлеглась тишина, а за матушкиной дверью слышался приглушённый разговор Иларии и Наны.

Мари подавила желание постучаться и повернула к бабушкиной двери. Тринилия была безукоризненно одета, причёсана и писала, сидя за конторкой. Два готовых письма лежали рядом. Мари показалось, что бабушка расстроена, но визит внучки удивил, неопределённые эмоции на лице перемешались.

– Хотела пожелать вам благостного дня, – девушка обняла бабушку, вставшую из-за конторки. – Простите меня, я мало уделяла вам внимания последние четыре года.

Тринилия за плечи отодвинула внучку и всмотрелась в её лицо:

– Лиса, говори, что случилось, – бесспорно, слова Мари её порадовали. – Ты всё вспомнила?

– Расскажу, но сначала разрешите, я умоюсь у вас? – не дожидаясь позволения, пошла в туалетную комнату.

– Что случилось с твоей комнатой, и почему ты до сих пор выглядишь неподобающе сирре?

Мари улыбнулась: наконец бабушка вернулась в своё перманентное состояние, и это приятно напомнило о стабильности.

Впервые после обморока под королевским Ирминсулем она почувствовала изменения, названия которым смогла дать, только основательно выспавшись. Владычица подарила ей гармонию – то, о чём говорят: «Всё встало на свои места».

Не было сомнений в душе. А восстановившиеся люмерийские воспоминания прежней Мариэль объединились с воспоминаниями Марии. Мысленно помолилась, поблагодарила Владычицу за очередное чудо и, особенно, – за отсутствие грязных картин о прошлом: всё, что сгорело вместе с дневником, так и осталось памятью о прочитанных записях из чужой жизни.

В жизни Мариэль было два периода: до Люсиль и после неё. В первый она была дружна с бабушкой, обожаема членами семьи и слугами. Тринилия знала все секреты внучки, и они часто вдвоём шептались перед сном. Мариэль тайком прибегала полежать с бабушкой под тёплым покрывалом, а то и уснуть ненароком. Поддержку, которую бабушка пыталась дать после появления солнечной Люсиль, Мариэль отвергла, замкнувшись в себе и обидев этим. Но сегодня настал день, когда эту ошибку можно было исправить.

Умывшись, вернулась к Тринилии и застала её за согреванием травяного настоя. Утреннее чаепитие с бабушкой перед общим завтраком – что могло быть лучше? Конечно, время было далеко не утреннее, но какая разница? Мари с удовольствием примостилась в кресле за столиком, где стояли две приготовленные чашки с танцующим над ними паром.