Гадание при свечах - Анна Берсенева

В кафетерии на втором этаже булочной было довольно много народу. В основном почему-то музыканты – молодые, со скрипками и кларнетами в футлярах. Они болтали, смеялись, пили кофе, который здесь варили крепкий, словно не на продажу.

– Здесь Гнесинка рядом, – заметила Наташа, чтобы как-то начать разговор. – А ты переменилась…

Сама она как раз совсем не переменилась, разве что еще больше похорошела. И прическа у нее была прежняя, с прямой длинной челкой, и босоножки – на неизменных высоких «шпильках». И пахло от нее все теми же духами, только теперь Марина знала, как они называются: «Шанель № 5». Те самые, в двух каплях которых ложилась в постель Мэрилин Монро.

На Наташе было легкое крепдешиновое платье с яркими геометрическими узорами, оттенявшее свежесть ее неувядающего лица.

– В чем же я переменилась? – спросила Марина.

– Ну, не постарела, конечно, – усмехнулась Наташа. – Даже наоборот – похорошела. Увереннее стала, изящнее. Тогда-то, в деревне, ты, уж извини, на поселяночку была похожа, особенно когда платочек этот цветастый повязывала. А теперь – юбочка стильная, прическа… Что же ты делаешь в Москве?

– Живу, – пожала плечами Марина.

– Где, в нашем доме? – удивилась Наташа. – Как же, интересно, ты в него попала?

– Мой муж там живет.

– А-а! – протянула Наташа. – Неплохой у тебя муж. И кто же это? С какого этажа?

– Он недавно туда переехал, – ответила Марина, вспоминая, какую кнопку нажимала ночью в лифте.

– А, знаю! – вдруг воскликнула Наташа. – Алексей Васильевич, да?

– Да. А как вы догадались?

– Да он единственный, кто недавно. Остальные еще старорежимные. Бабулек у подъезда видела? Они все знают. Что ж, поздравляю, – усмехнулась она. – Неплохой выбор! Особенно «Мерседес» хорош. Но в таком случае, – протянула она, – может быть, наш разговор не имеет смысла…

– Как знаете, Наталья Андреевна, – пожала плечами Марина. – Извините, мне пора.

– Нет, подожди! – воскликнула Наташа. – Я понимаю, при таком супруге прошлое не вспоминают. Да и мне, по правде говоря, никакой радости нет, чтобы ты прошлое вспоминала. Я бы вообще тебя, может, с удовольствием не узнала сегодня, если бы… Я ведь Женю видела, всего два дня назад.

– Где же? – спросила Марина, чувствуя, что щеки у нее краснеют.

– Да где – в Париже и видела. Он теперь в Сорбонне учится, разве ты не знала? Он, правда, не собирался, это неожиданно все получилось: отцу его дали стипендию для аспиранта, он быстренько перевел Женьку к себе в ИМЛИ – вот и Сорбонна. Конечно, каково родителям знать, что сын из-за несчастной любви к одной девице хоронит себя в глуши да там еще с другой сходится! Ну, неважно, – оборвала себя Спешнева. – Почему же ты ни о чем не спросишь?

– Что я могу спросить? – медленно произнесла Марина. – Вежливо поинтересоваться его жизнью?

– А почему бы и нет? – возмутилась Спешнева. – Почему бы тебе и не поинтересоваться его жизнью, кстати? Я, между прочим, чтобы иметь возможность интересоваться его жизнью, даже замуж вышла за Толика Гуськовича. Только чтобы в Париже жить, поближе к Женьке!

Марина молчала. Она просто не знала, что сказать. Меньше всего она думала в эти дни о Жене, и слова Натальи Андреевны прозвучали как гром среди ясного неба. Или наоборот – неясного…

– Я бы уж точно не стала с тобой о нем говорить, – повторила Спешнева. – Очень мне это нужно, как ты думаешь? Но он такой стал… Ты бы видела! Совершенно переменился, весь как-то сник, не узнать его! У меня, говорит, ничего счастливее не было в жизни, чем Маша и тургеневский дом, и уже не будет. Можно себе такое вообразить? Парню двадцать шесть лет!

– Но… чего же вы от меня хотите? – сказала Марина и сама удивилась растерянно-просительным интонациям, прозвучавшим в ее голосе. – Что же я могу поделать?

– Да ведь это иллюзия, неужели ты не понимаешь? – Наталья Андреевна смотрела на нее своими прекрасными миндалевидными глазами, как на полную идиотку. – Он же твердит как одержимый: Маша обещала меня найти, она все чувствует!.. Ты – его иллюзия, и, пока она не развеется, он в себя не придет. У мужчин же воображение вообще отсутствует, им все руками надо потрогать!

– Вы хотите, чтобы он потрогал меня руками?

Несмотря на растерянность, Марина не могла сдержать улыбку.

– А почему бы и нет? – сузила глаза Наташа. – Убудет от тебя, что ли? Или муженек рассердится? Так ему и говорить не обязательно! Скажи, в Париж хочешь, по бутикам пробежаться, пусть купит тебе тур. Или тебе «мерс» его на недельку покинуть жалко? Учти, – несколько смягчившимся тоном добавила Наташа, – мне тоже радости мало – думать, что Женька тебя там… Но я все перепробовала, понимаешь? Все! И терять мне поэтому нечего. Одна надежда: пусть он сам убедится, кто для него кто…

Живая печаль вдруг мелькнула в черных Наташиных глазах – и тут же исчезла. Перед Мариной снова стояла блестящая, элегантная женщина и смотрела на нее презрительно, едва ли не с ненавистью.

– Короче, вот его телефон, – сказала Спешнева, быстро записывая что-то на вырванном из блокнота листке. – И адрес. Дело, конечно, хозяйское, но я тебе все сказала. Желаю счастья в личной жизни!

С этими словами Наталья Андреевна отодвинула пустую чашечку и, не оглядываясь, пошла к лестнице, ведущей вниз. Подождав пять минут, Марина вышла тоже. Их разговор и так затянулся, и она боялась, что Алексей проснулся, пока ее не было.

Но он еще спал, и сон его был так же глубок и спокоен, как в момент ее ухода.

– Я там еды всякой навез, – сказал Толя. – Глянь в холодильнике.

– Откуда? – спросила Марина.

– Ну, откуда! Откуда всегда. В «Седьмом континенте» брал, там все есть.

– Ну и прекрасно, – кивнула Марина. – Но ты, если будет время, с утра завтра на рынок поезжай, пожалуйста. Я тебе напишу, что купить. Или нет, лучше я сама схожу, – тут же решила она. – Ему все самое свежее нужно, не в вакуумной упаковке.

– Ишь ты! – удивился Толя. – Соображаешь. А я думал, ты бездомовная какая-то.

Марина промолчала. Что можно было возразить? Она действительно сама не понимала сейчас, какая она.

– Только ты зря беспокоишься, – добавил Толя. – Что я, мясо свежее не отличу? Я ж не всю жизнь асфальт топтал… Пиши, что нужно.

Толя уехал. Марина приоткрыла дверь в спальню, прислушиваясь к дыханию Алексея. Но как ни тихо она двигалась, он открыл глаза, словно почувствовал ее присутствие.

– Спи, Алеша, спи. – Она приложила палец к губам. – Извини, я не хотела…

– А я хотел! – Улыбка на его лице просияла так, что Марина уже не могла уйти. – Я хотел тебя видеть, даже когда спал. И сколько можно дрыхнуть, я же ночью не усну!

– Уснешь, – убежденно сказала она, садясь на край его кровати. – У тебя сейчас силы будут восстанавливаться, организм сам потребует сна и как можно больше.