Королевство Хатуту - Дмитрий Романовский

– В катастрофу? – рассеянно повторила бабушка, во все глаза глядя на Поля. – Я узнала его! – воскликнула она. – Сразу узнала. Взрослый мужчина, но я сразу узнала! – и она порывисто обняла его. – Сибил, ты тоже узнала его, когда увидела в Марселе? – спросила она, целуя Поля.

– Сразу узнала, – сказала мама дрогнувшим голосом. Обе они плакали. Поль поцеловал бабушку. Такие же щеки с увядшей кожей, какие он знал в детстве. Дедушка, пристукнув в пол деревянной ногой, Поль знал – у него протез, отстранил бабушку, обнял Поля.

– Каким молодцом вырос, – сказал он растроганно. – А ведь был такой стрючек белобрысый! – И тут же хитро подмигнул: – Ну и как там насчет свободной любви на Маркизах?

В уютной гостиной они расселись в удобных креслах вокруг очень низкого стола, какие теперь в моде, на котором стояли бокалы с красным вином. Бабушка влажной тряпкой чистила испачканное глиной пальто Поля, поскольку их прислуга тоже была отпущена на рождество. Поль сидел в носках, свои ботинки он сам помыл в ванной, и они сохли в передней. Это был не разговор, а рассказ, повторение того, что он уже рассказывал маме и Марго. Мама то и дело перебивала его, дополняла детали, о которых он забывал, вставляла свои замечания. Она все это переживала заново. Ее голос опять прерывался рыданиями, которым вторила теперь бабушка. Поль подумал, что хорошо, что в их семье только пять человек, и все это никому не придеться больше рассказывать. Потом Марго попросила Поля пересказать о его жизни на корабле. Дедушку почему-то удивило, что Поль за шесть дней, проведенных на корабле, не только восстановил навык чтения, но и успел прочесть «Трех мушкетеров» и «Ванину Ванини».

– Но это же почти общее представление о французской литературе! – воскликнул он. А когда Поль упомянул о страшной книге, разговор переключился на войну. В немецком лагере военнопленных дедушка подружился с русским пленным солдатом. Оба они немного знали немецкий, на котором общались. После войны русского солдата отправили домой в Россию.

– А там он опять попал в концлагерь, еще хуже фашистского. – сказал дедушка.

– Я этому не верю, – сказала мама. Очевидно, это был какой-то старый спор мамы с дедушкой. Он спросил:

– Почему же я не могу до сих пор получить о нем никаких сведений?

– Россия – большая страна, во много раз больше Франции. У них еще недостаточно развиты коммуникации.

– Тем более, – упрямо сказал дедушка. – Есть место для концлагерей. И почему, все же, ни об одном русском пленном, вернувшемся в Россию, никто никогда не получал никаких сведений?

– Потому что Россия очень большая, – повторила мама свой аргумент. – А легко получить сведения о ком-нибудь во Франции? О Поле не было сведений двенадцать лет, пока он сам оттуда не вырвался. Папа, почему ты так настроен против России?

– Я не против России, – возразил дедушка. – Россия освободила Европу от фашизма. – Тут вмешалась Марго:

– Францию освободила Америка. – Поль понял: Марго – американская патриотка. Дедушка улыбнулся:

– Девочка, – сказал он, – американцы никогда не высадились бы в Дункирке, если бы русские не подошли к границам Германии.

Бабушка компетентно заметила:

– Высадка в Дункирке – заслуга Черчилля.

Полю была знакома эта фамилия по страшной книге. Только он точно не знал кто был Черчилль – американец или англичанин. Дедушка согласился с бабушкой:

– Безусловно. Ведь если бы не давила Россия, Гитлер захватил бы Англию за две недели.

Поль понял: Черчилль – англичанин. Патриот. Мама сказала:

– Даже если бы Гитлер захватил всю Европу, фашизм уже тогда был на краю гибели. Против Гитлера уже готовились заговоры. Он уже самим немцам осточертел.

Дедушка погрозил маме пальцем:

– Учти, – сказал он хитро. – Заодно с европейскими странами фашисты захватывали и их колонии. И когда Европа стала бы свободной от фашизма по инициативе самой Германии, все колонии остались бы в руках немцев. Понимаешь? Вся Африка, юг Азии, Индия, Океания – все было бы немецким.

Тут Марго с легкомысленным видом сказала:

– Немцы такие аккуратные, они бы во все колонии быстро насадили цивилизацию, и тогда Поль вернулся бы в Париж на год раньше.

Все рассмеялись. Марго уже сделала несколько глотков из своего бокала. Дедушкин бокал был давно пустой. Мама и бабушка сделали только по глотку. Поль не дотронулся до своего бокала. Он знал: сухое вино не вкусное. Разговор о войне утомлял. Захотелось ссать, и Поль молча поднялся с кресла и пошел в уборную. Это послужило сигналом собираться в церковь.

К началу торжественной мессы они опоздали, поэтому сидели на последней скамье. Поль сперва следил за службой по молитвеннику, а потом стало скучно, и он стал незаметно оглядываться по сторонам. Мама и Марго молились серьезно. Бабушка с деловым видом следила за молитвой по своему молитвеннику. Поль уже знал, что бабушка с дедушкой только за последние годы стали по праздникам посещать церковь. Это было влияние мамы. Священник начал читать проповедь о свободном выборе. Поль заметил, как дедушка украдкой зевнул. А священник говорил, что в свободном выборе, как правило, побеждает добро. Тут были намеки на прошедшую войну. Как ни силен враг человека, священник подразумевал фашистов, добро побеждает. Это теперь священник был таким смелым. Поль уже знал, что за подобные проповеди во время войны фашисты сажали священников в концлагеря.

Когда они вернулись из церкви, Марго ушла в бабушкину комнату переодеваться. Здесь у нее хранилось платье, в котором она встречала рождество в прошлом году. Полю поручили зажечь свечи на елке, которая стояла между столовой и гостиной. Бабушка предупредила:

– Только не устрой пожара.

Что-то подобное Поль слышал в детстве. Но теперь он был взрослым, и он ответил:

– А было бы интересно. Я давно не видел пожаров.

– Я тоже люблю пожары, – послышался голос Марго. – Только предпочитаю, чтобы горели другие дома.

Поль обернулся и застыл: Марго была в белом длинном вечернем платье с короткими рукавами-буфами. Из украшений на ней было только узкое колье и серебряный браслет на запястье, но Полю показалось, что на ней очень много всего сверкающего, так что он непроизвольно сощурился.

За столом дедушка передал Полю бутылку шампанского:

– Тебе открывать.

Поль уже видел, как открываются эти бутылки, стал раскручивать проволоку, надетую на пробку. Марго провозгласила:

– С Рождеством!

Хлопнула пробка, вылетая из бутылки. Поль стал разливать вино по бокалам, роняя на скатерть шипящую пену. Он с детства помнил эту традицию встречи рождества в Версале. Ему все это нравилось. Кроме шампанского. Все же из уважения он сделал два глотка этой холодной шипящей горечи и тут же налил себе в маленькую узкую рюмку сладкого ликера. Поль был откровенно голоден, и все, что было на столе, казалось ему необычайно вкусным, и рыба, и мясо, и салаты. Дедушка сказал: