Наполеон: биография - Эндрю Робертс

что в окрестностях Булони нужно реквизировать дома для нужд экспедиционной армии, Наполеон отметил: «Убедитесь, что там есть погреба для вина». И прибавил: для экспедиции в Англию понадобится 300 000 пинт [более 170 000 литров] коньяка{1197}.

В августе Наполеон начал в Париже переговоры с лидерами организации «Объединенные ирландцы». В случае высадки в Ирландии он рассчитывал на поддержку 20 000 ирландских повстанцев{1198}. Наполеон также хотел, чтобы они составили подразделение из 117 гидов-переводчиков, услуги которых потребуются в Англии, придумал для них мундир («“драгунского зеленого” цвета с красной подкладкой, приборное сукно алое, пуговицы белые» и так далее – вплоть до цвета шпор) и решил, что у гидов-переводчиков будут два барабанщика{1199}. Его одержимость микроменеджментом дошла до того, что он не забыл распорядиться даже, чтобы в ратуше Дюнкерка – родного города знаменитого моряка XVII века Жана Бара – установили мраморный бюст в память подвигов французов на море.

Пищи для ума Наполеону всегда требовалось больше, чем давали ему война и политика. 1 октября он поблагодарил жившего в Париже американского врача Бенджамина Томсона за работу о сохранении тепла и отметил:

Необработанная поверхность неполированного тела бугриста по сравнению с предельной гладкостью теплотворных молекул, а общая площадь его поверхности гораздо больше площади поверхности того же тела, подвергнутого полировке. Исходя из площади, для которой рассчитывается количество испущенных или поглощенных калорий, это количество должно быть больше. Таким образом, температура должна изменяться в случае неполированного тела быстрее, нежели в случае полированного. Вот что сформулировал я и что подтвердила ваша статья. Посредством множества тщательно поставленных, чтобы достичь истины, опытов… мы постепенно движемся вперед и приходим к простым теориям, полезным для всех укладов{1200}.

Уже это последнее предложение выдает в Наполеоне дитя Просвещения.

Половая жизнь Наполеона в тот период также была бурной. По-видимому, у него имелась любовница в районе Булони: в начале ноября, квартируя там, он в письме некоей «мадам Ф.» пообещал: «Я снова буду привратником [во время следующей встречи], если пожелаете; но в этот раз я никак не позволю, чтобы обязанность сопровождать вас в путешествии на остров Киферу пала на кого-либо другого». Кифера – дом Афродиты, богини любви, и в тот период Наполеон ни одного другого своего корреспондента не обозначал лишь одной буквой. Наполеон также спал с Мари-Терезой Бургуан, актрисой «Комеди Франсез» и любовницей Шапталя, к большому огорчению последнего.

Знала ли об этом Жозефина? В ноябре 1804 года Наполеон ответил на ее «печальное», по его выражению, письмо: «Добрую, нежную Жозефину не вытравит из моего сердца никто, кроме самой Жозефины, когда она становится унылой, обидчивой, взбалмошной. В моей жизни много неприятностей, и лишь уютный, милый дом, избавленный от всех беспокойств, позволяет мне их выдержать»{1201}. В январе он, однако, послал «тысячу нежностей маленькой кузине» и рассказал, что Евгений [Богарне] «волочится за всеми женщинами Булони, и ему от этого ничуть не легче»{1202}.

Все лучшие французские флотоводцы – Оноре Гантом, Эсташ Брюи, Лоран Трюге, Пьер де Вильнёв, Декре – обоснованно протестовали против экспедиции на Британские острова, указывая на два английских отряда (более 30 линейных кораблей) с постоянной дислокацией в Ла-Манше. Луи-Рене Латуш-Тревилль – наиболее способный офицер из имеющихся – после возвращения из Сан-Доминго болел и в августе 1804 года умер. Сменивший его Брюи умер в марте 1805 года от туберкулеза. Наполеон и его старшие советники понимали, что за один прилив крупную группировку переправить невозможно. Неожиданную переправу под покровом тумана также признали слишком опасной. Людовик XIV готовил вторжение в Англию в 1692 году. В 1779 году такие планы строил Людовик XVI, да и сам Наполеон рассматривал эту возможность в 1797–1798 годах. Наилучшим вариантом было отвлечь английский флот от южного побережья Англии на срок, достаточный для переправы через Ла-Манш. Но предположение, будто военный совет ВМС в Лондоне мог оставить пролив без охраны даже на время одного прилива, всегда было чистой фантастикой.

23 ноября 1803 года Наполеон писал Гантому, что вскоре рассчитывает иметь армаду из 300 канонерских шлюпок (chaloupes cannonières), 500 канонерских лодок (bateaux cannoniers) и 500 крупных плоскодонных судов: «Сообщите мне свое мнение об этой флотилии. Надеетесь ли вы, что она перевезет нас на берег Альбиона? Только восемь часов ночного времени, благоприятные нам, и судьба мира будет решена»{1203}. На следующий день он попросил Шапталя распорядиться о сочинении нескольких песен «для завоевания Англии» (одну – на мотив марша «На поле сражения»){1204}. В середине декабря Наполеон определил, что командиры бригад смогут взять с собой в Англию по четыре слуги, полковников же смогут сопровождать лишь двое[118]. «Здесь все красиво и радует глаз, – написал он Жозефу. – Мне действительно нравится прекрасная, милая Нормандия. Настоящая Франция»{1205}. Год спустя, 12 ноября 1804 года, он написал Ожеро из Булонского лагеря: «Последние десять дней я провел здесь, и у меня есть повод надеяться, что я достигну цели, которой ждет Европа. Нам нужно отомстить за шесть веков оскорблений»{1206}. Через четыре дня он рассказал Камбасересу, что со скал у Амблетеза может различить «дома и движение» на английском побережье, и назвал Ла-Манш «рвом с водой, который будет преодолен тогда, когда у нас достанет смелости это сделать»{1207}.

24 января 1804 года Наполеон поручил двойному агенту Жану-Клоду-Ипполиту Меэ де ла Тушу скормить Френсису Дрейку, английскому посланнику в Мюнхене, сведения, «что приготовления в Булони – ложная демонстрация, которая, хоть и обходится недешево, менее серьезна, чем кажется на первый взгляд; что заложенные с этой целью суда могут быть превращены в торговые, и т. д. и т. д.; что первый консул слишком хитер и считает свое нынешнее положение слишком прочным для того, чтобы пойти на авантюрное предприятие, которое подвергнет опасности множество солдат»{1208}. В том месяце Наполеон даже попытался заручиться поддержкой папы римского и писал ему о «нестерпимом… угнетении» ирландских католиков. Реакции Рима не последовало{1209}.

Десятилетие спустя на Эльбе Наполеон открыто и часто рассуждал о планах вторжения. Он говорил, что требовалось лишь обеспечить три-четыре дня господства в Ла-Манше, чтобы обезопасить транспорты. «Поскольку ему необходимо было идти без задержки на Лондон, ему следовало предпочесть высадку на побережье Кента, – позднее вспоминал Наполеон, упоминая себя в третьем лице, – но это зависит от ветра и погоды»{1210}. Наполеон говорил, что думал положиться на адмиралов и штурманов в определении места высадки 100 000 солдат, с тем что артиллерия и кавалерия последуют вскоре за ними. Он считал, что мог «дойти до Лондона в три дня» – как раз тогда, когда из Вест-Индии вернется Нельсон, погнавшийся за другой французской эскадрой, – и британский адмирал уже не успеет спасти свою страну{1211}.

Но если Наполеон и сумел бы высадиться в Англии, возвращение Нельсона лишило бы его возможности получать припасы и подкрепление, а стотысячной армии было недостаточно, чтобы покорить 17 млн британцев, многие из которых были готовы встретить врага с оружием в руках (правда, самодельным). В Англии с 1803 года велись активные приготовления. В южных городах разместились гарнизоны, были поставлены сигнальные башни, на складах в Фулхэме, Брентфорде, Стейнсе и других местах сделаны запасы, выявлены все вероятные места десантирования от Корнуолла до Шотландии. В 1805–1808 годах на южном побережье было возведено 73 небольших укрепления типа мартелло, а на юге Лондона устроены временные полевые укрепления. Около 600 000 человек (11–14 % взрослых мужчин в стране) к концу 1804 года было зачислено в армию и флот, а еще 85 000 – в ополчение{1212}.

Рано утром 23 августа 1803 года капитан Джон Уэсли Райт, офицер разведки английского флота, тайно высадил в Бивиле, в Нормандии, небольшой отряд шуанов вместе с Жоржем Кадудалем и доктором Керелем[119]. В 1790-х годах Райт сражался вместе с шуанами, попал в плен к республиканцам и сумел бежать из Тампля. Во время Сирийского похода он, переодевшись в араба, следил за французами. На его счету было еще несколько подобных тайных операций{1213}.

Фуше и Наполеон (который требовал показывать ему