Алмазное сердце - Ирина Шевченко

— Я боюсь, — шептала побледневшая целительница. — Я так боюсь, Джед. Выведи меня отсюда. Выведи, пожалуйста!

— Выведу, конечно же выведу…

Я осекся и глубоко вдохнул… Впрочем, дышал ли я тут? Был ли я живым в мире мертвых? Билось ли мое сердце? А если билось, отчего оно не замерло навсегда, когда предназначавшиеся Анне-Виктории пули пробили мою грудь?

— Джед? — Сана с тревогой смотрела в мои глаза, приблизившись вплотную и положив руки мне на плечи. Моя прекрасная мечта…

— Как звали твою мать? — спросил я у нее.

— Что? — Пушистые ресницы растерянно запорхали.

— Как звали твою мать? — повторил я. — Твой отец разводит собак? Он курит? Носит усы? У тебя есть кузены и кузины? Сколько их?

— Джед, я не понимаю…

Серебро волос померкло и начало медленно темнеть, голубые глаза наливались синевой…

— Ты понимаешь, — скривился я горько, до последнего верив, что не мог ошибиться. — Ты все понимаешь, просто не знаешь ответов на эти вопросы. Потому что я сам их не знаю.

— Ты обещал, что не оставишь…

Дрожащие от слез губы потянулись ко мне, и, пока она еще оставалась моей Саной, я не стал отказывать себе в маленькой иллюзорной радости, с поцелуем вытягивая последнюю картинку-воспоминание, ответ на вопрос, за которым я пришел сюда. Мы связаны здесь — так просто и так сложно.

…Пожелтевшие страницы дневника впитывают свежую кровь, и на них проступают ровные строки. Нет времени, чтобы прочесть, но я сделаю это позже. А сейчас…

Сейчас я просто отпустил Анну, позволив быстрым вьюнкам опутать ее тело и утащить в сыто чавкнувшую землю. Безумный мир не желал отдавать свою единственную обитательницу.

Но и со мной он прощаться не спешил. Ветер свистел в ушах, ветки-лапы вцеплялись в волосы, ноги то проваливались в вязкую грязь, то запутывались в травяных силках. Воронам надоело кружить над деревьями, и теперь они бросались на меня, хлеща по лицу крыльями и царапая когтями.

— Возвращайся, — настойчиво звал Ричард.

В довершение картины бреда появились огромные пауки, скорпионы и многоножки: лезли из всех щелей и спешили туда же, куда и я, — к источнику зыбкого света на границе леса и моря тьмы. Твари, не обращая на меня внимания, исступленно перли вперед, но я не успел этому порадоваться — увидел, куда они так рвутся.

Заслонив собою приоткрытую дверь, Рик отбивался от полчищ гадов, ловко орудуя зазубренной глефой. Одних давил окованной металлом пяткой, других рубил лезвием. Пауки и мокрицы оборачивались черными дымными кляксами и истаивали в воздухе, но им на смену тут же приходили другие.

Развлекался таким образом унери, по-видимому, уже давно, и, судя по украшавшим обнаженный торс кровавым царапинам, оборона давалась ему не слишком легко…

— Не оставляй меня, Джед! — вынырнувшая из-под земли рука ухватила меня за щиколотку и потянула вниз.

Вырваться я сумел, но упал, и сотня мохнатых лап протопталась по мне, прежде чем удалось подняться.

— Скорее, — торопил Рик. — Нельзя ее выпустить.

Ругаясь на чем свет стоит, я побежал к двери, давя и пиная попадавшихся на пути тварей. Но чем ближе я подбирался к выходу, тем крупнее и агрессивнее они становились. По икре полоснула чья-то похожая на лезвие лапа, жало янтарного скорпиона впилось в бедро. Если и дальше так пойдет, какая-нибудь ушлая тварюшка запросто сумеет взобраться по одежде и чиркнуть острой лапой по шее. Или влезут друг на друга…

Пауки в самом деле сбились в кучу передо мной, слиплись в бесформенный комок, а затем шевелящаяся масса начала меняться, принимая уже знакомые очертания.

— Очень спешишь, милый?

Нежная ладошка дэйны Анны превратилась в острый копейный наконечник, и я едва успел уклониться от направленного мне в грудь удара. Привязалась же, гадина!

Отпихнув ее с дороги, я бросился к Рику. У шамана как раз организовалась передышка, ввиду того что львиная доля ползучих гадов ушла на создание нового тела для злобной дамочки.

— Мне страшно, Джед! — Она опять использовала облик Саны, чтобы повиснуть у меня на плече, но я без раздумий оттолкнул настырную стерву до того, как она успела приласкать меня стальной ручкой.

— Не останавливайся! — Рик схватил меня за шкирку и буквально швырнул в сторону двери. — Я за тобой.

Я обернулся на выходе, чтобы убедиться, что он не отстанет. Видел, как широкое лезвие глефы с оттяжкой прошлось по боку рвущейся к выходу красавицы, и из открывшейся раны полезли наружу жуки и склизкие черви…

Но шаман, похоже, видел совсем другое.

— Ричард, — простонала Анна вдруг изменившимся голосом.

Глаза унери испуганно расширились, он опустил оружие и шагнул ей навстречу… Лишь миг наваждения, но этого хватило, чтобы ладонь-копье с силой ткнула Рика в живот… А в следующую секунду вновь взметнувшаяся вверх глефа разрубила лживую тварь на клочки черного дыма…

…Дым заполнил все вокруг. Серое небо. Колючая трава…

— Рик! Рик, ты как, приятель?

Подползаю к лежащему на земле шаману. Тот, морщась, зажимает руками рану на животе. Ничего, это лишь иллюзия. Вот выберемся…

— Дверь должна быть открыта, иначе не вернуться, — шепчет он еле слышно. — Но у самой двери мир духов и мир живых связаны слишком тесно…

— Насколько тесно? — спрашиваю я, как будто в этом сейчас есть смысл.

— Настолько. — Унери показывает мне окровавленную ладонь…

— Джед!

Снова удушливые объятия. Слезы. Поцелуи.

— Слава Создателю, Джед…

Повторяешься, милочка.

— Отвяжись от меня, тварь!

Как убить того, кто и так уже мертв? Но я не мог не попытаться: сдавил пальцами тонкую шейку и с наслаждением слушал жалобный хрип…

Пока небо не обрушилось мне на голову и мир не погрузился во мрак…

Джед

…Я видел своего волка. Он лежал на снегу, опустив голову на лапы. Глаза, не мигая, глядят вперед, из приоткрытой пасти вырываются с прерывистым дыханием прозрачные облачка пара… Ему плохо. Зверь чувствует себя брошенным, преданным. Он еще не злится — просто страдает. Злость придет после…

— Как вы себя чувствуете, дэй Джед?

Темнота пахла кофе и говорила голосом Унго.

— Не очень хорошо, — признался я ей.

Темнота вздохнула.

— Дэй Ричард сказал, что повязку можно будет снять, когда вы полностью проснетесь. Но развязывать вас я пока не стану. Простите.

Голова трещала, все тело болело, и то, что я крепко привязан к кровати, дошло до меня не сразу. Даже повязку на глазах не почувствовал.