Трущобы империй - Василий Сергеевич Панфилов

с очумелым видом. Изменения истории заходили всё дальше.

* * *

– Чума, – констатировал побелевший попаданец, – начинайте карантинные мероприятия, я к губернатору и в мэрию.

Без лишних слов прыгнул в шлюпку и покинул заражённое судно. Впрочем…

– Мыло кидай, – скомандовал Алекс ординарцу, и принялся яростно намыливаться прямо в реке, содрав одежду. На такие случаи у него, как и у всех в береговой обороне, имелся запасной комплект чистой одежды.

Изначально не столько даже от заразы, а просто рабочая одежда, чтобы спокойно лазить по докам и трюмам и не идти через весь город, похожим на бродягу. Чуть погодя добавился комплект нательного белья, чтобы сменить пропотевшее – немаловажный момент в жарком, влажном климате Луизианы.

Купаясь, отчаянно чертыхался – кой чёрт понёс его на этот корабль?! Захотелось устроить проверку – не ленится ли командир подразделения, всё ли делает как положено? Проверил! Сидел бы сейчас в прохладном офисе, в безопасности…

Примеру командира последовали подчинённые, завершив наконец все процедуры на заражённом судне. Но Алекс уже не видел этого, сидя со сжатыми губами на носу ялика, хлопающего на ветру парусом. В Новом Орлеане почти все наиболее значимые здания стоят вдоль реки, так что под парусом дошли достаточно быстро.

– На берег не сходить, – скомандовал Алекс бойцам, почти не разжимая зубов, – карантин.

Он двинулся к мэрии, всячески избегая прохожих. Последнее оказалось затруднительно, в городе он весьма значимая персона. Далеко не все любили его, но выказать своё уважение хотели многие. Благо, рукопожатия пока не распространены, разве что среди близких друзей после длительной разлуки. Приподнятая же с расстояния в несколько шагов широкополая лёгкая шляпа, это всё-таки не телесный контакт.

– Мистера Салливана позови, – жёстко сказал Алекс швейцару, не заходя в мэрию. Тот окинул попаданца непонимающим взглядом, но всё-таки выполнил приказ.

Салливан спустился встревоженный, подобные неуставные просьбы – явление нехарактерное.

– Карантин, – сообщил Фокадан, не здороваясь, – чума пришла.

Мэр покачнулся, но устоял, пойдя красными пятнами, некрасиво смотревшимися на полном лице.

– Уверены…?

– К сожалению. Сам на судне побывал.

Салливан опасливо отступил – естественная реакция нормального человека.

– Жене и домашним можете сообщить?

– Да-да, конечно, – засуетился мэр.

– Передайте, что я взял на себя руководство карантинными мероприятиями, и потому дома пусть не ждёт меня до окончания оных. Продукты в доме есть, источник воды имеется, так что за пределы ограды не выходить. Да… оружие пусть держат заряженным и при попытке ворваться в дом, пусть стреляют не задумываясь.

– Думаете, дойдёт до такого? – Мэр на глазах оживал, вспоминая, что он мужчина и воин.

– Мало ли… отомстить кто из недобитых пиратов решится. Да и мародёры могут появиться – кто из числа особо дурных, мнящих себя бессмертными, а кто повеселиться решит перед смертью.

– Пир во время чумы[275], – понимающе кивнул мэр, – вы правы, меры нужно принять самые жёсткие, да не потом, а загодя. Губернатора и прочих я сам предупрежу.

Городские власти подключили армию и полицию, мгновенно оцепив опасные места, устанавливая карантин. Попаданец оценил это достаточно пессимистично – город достаточно вольготно раскинулся вдоль реки, и при желании нарушить карантин несложно. Моряки, портовые рабочие, контрабандисты, проститутки, содержатели портовых кабаков. Несть числе тем, кто кормился от порта, и легкомысленных идиотов среди них оказалось предостаточно.

Чумы вспыхнула в считанные дни, так что пессимизм Фокадана получил подтверждение. Сам он снова провалился в то странное состояние, когда происходящее кажется виртуальным.

Страх пропал, появилась дурная бравада. Однако где-то в подсознании страх засел, и время от времени он ловил себя на мысли Хоть бы это кончилось побыстрее. Как угодно кончилось, лишь бы не видеть…

Нелепое сочетание бравады и желания, чтобы всё закончилось, пусть даже смертельным для него исходом, сдвинули что-то в мышлении попаданца. Он спокойно ходил по зачумлённым районам, общаясь с врачами и больными.

Не он один, к слову. Страшная эпидемия изменила сознание людей. Если одни с ужасом запирались по домам или пытались покинуть зачумлённые районы, то другие восприняли ситуацию с потрясающим фатализмом, переходящим в самопожертвование на грани самоубийства. К счастью, большая часть горожан сохраняла относительное хладнокровие.

Помня о существовании вирусов и бактерий, прямо запретил любые контакты и передачу предметов, вплоть до писем. Вот как быть с блохами, не знал.

Противочумной костюм из плотной материи и кожи более-менее спасал от блох, но жара… Шестнадцать человек погибли от теплового удара только в береговой охране. В армии и полиции дела обстояли не лучше.

Сам попаданец держался только благодаря худощавости, но и он несколько раз падал в обморок от перегрева. За полтора месяца с начала эпидемии он жутко похудел, так что скулы торчали острыми углами.

Но хуже другое…

– Огонь! – Скомандовал Алекс, и одетые в плотные, максимально закрытые костюмы бойцы, начали стрельбу по гражданским, пытающимся прорваться из оцепления. Стрелял и сам… потом уверял себя, что другого выхода нет, что это Принцип меньшего зла, но ночи стали бессонными из-за кошмаров. Время от времени проваливался в короткий сон, больше напоминающий обморок, но несколько минут спустя просыпался с колотящимся сердцем.

Расстреляв гражданских, стащили их тела крючьями на повозки. Крюки порой вырывали из мёртвых тел куски мяса или даже отрывали конечности. Ещё один сюжет для кошмаров… а после – долгий путь до ям с известью, в которые и бросят тела.

Поскрипывание плохо смазанных тележных осей не раздражало. Попаданец шёл, машинально придерживаясь за бортик повозки и время от времени поправляя тела, норовящие вывалиться на ухабах.

Красивейшая аллея с магнолиями по обеим сторонам, ведущая к кладбищу, в нормальное время заставила его остановиться на несколько минут, наслаждаясь пейзажем. Сейчас остался только скрип повозок и тяжёлый трупный запах от тысяч и тысяч тел в многочисленных рвах, засыпанных известью.

Заразу удалось локализовать, очаг эпидемии в Новом Орлеане не получил распространения. Единичные вспышки в Луизиане пресекли быстро и жёстко, не в последнюю очередь благодаря своевременным мерам и самоотверженной работе всех служб города.

Всех, кто остался. Жаркий южный город, да ещё и летом… четверо из пяти горожан погибли. От чумы, в дыму и пламени многочисленных пожаров, от рук мародёров и пуль солдат.

В газетах КША много писали о героизме армейцев, полицейских и береговой охраны. Вот только… плевать. Оказалось, что почти месяц Алекс получал голосовую почту от погибшей жены.

Она умерла почти сразу после начала эпидемии, но Салливан, опасаясь за душевное здоровье Фокадана, скрыл этот факт. В чём-то мэр прав, всё-таки именно на нём и на береговой охране держалась значительная часть карантина. Если армия действовала по большей части