Пожнешь бурю - Станислав Гагарин

Сам Михайлов был внешне спокоен. Всю жизнь он готовился к этому часу… И час пришел. Теперь генералу необходимо выполнить долг перед Родиной, которая ею, сына колхозного бондаря из Приазовья, сделала ракетчиком и вручила меч возмездия. «Неужели решились?- думал Михайлов. – Или нас проверяет Генштаб? В условиях, максимально приближенных к боевым? Нет, это настоящая тревога, такими вещами не шутят!»

Он вспомнил, как встретился однажды в доме Ивана Егоровича, своего бывшего командира, с полковником Полухиным, дипломатом, часто наезжавшим в Соединенные Штаты, а теперь получившим назначение на службу в эту страну.

У нас, ракетчиков, особая судьба, – сказал ему Михайлов. – Противников мы воображаем. Порою видим их на страницах журналов типа «Эр форс мэгэзин», «Эр мен» или в каком-нибудь «Аэроспейс Америка». А вот вы встречаетесь с ними чуть ли не каждый день.

Бывает так, что и не один раз в сутки, – улыбнулся Юрий Семенович.

Так вот я и хотел спросить у вас, полковник: какие они? Что определяет их мировоззрение? Я имею в виду военных, конечно. Ведь не полные же они идиоты, чтоб не понимать: развязать нынче войну – это равно сильно самоубийству! Горы оружия растут, а возможности его применения сужаются. Заколдованный круг!

Поверьте, Виталий Дмитриевич, мне доводилось беседовать со многими американскими генералами, – сказал Полухин. – Есть там и реалистически мыслящие люди, особенно в армии и флоте. Они за ограниченные войны с применением обычного оружия. «Ради престижа Америки», – как они говорят. Престиж в Штатах – основополагающая линия индивидуального и коллективного поведения. Но есть и такие, что заявляют: «Мы будем воевать, пользуясь традиционными средствами, пока не станем проигрывать. Затем воевать, используя тактическое ядерное оружие, пока не станем проигрывать. А вот тогда мы взорвем мир».

И этим безумцам позволяют разгуливать по Вашингтону без смирительных рубашек?

Увы, – развел руками Юрий Семенович. – Иные из них носят по пять звезд на погонах. Видите ли, гонка вооружений психологически объяснима еще и тем, что те, кто сейчас определяет судьбу нации в Пентагоне, убеждены: победу над Гитлером и японцами обеспечило оружие. И только оружие! Или, выражаясь современным языком, превосходство военной технологии Америки. И в сохранении этого превосходства, которое они давно утратили, придя к стабильному паритету, эти «медные каски» видят спасение от мыслимых и немыслимых бед Америки.

Но вы, надеюсь, разубеждаете недальновидных стратегов? – спросил Виталий Дмитриевич.

Пытаюсь, – улыбнулся Полухин. – В этом мой профессиональный долг военного дипломата.

Меня бы на недельку в Пентагон, – вздохнул генерал Михайлов. – Я б им на пальцах объяснил, что к чему.

Ты, Виталий, скорее на кулаках стал бы толковать, – насмешливо окинул взглядом кряжистую фигуру генерала подошедший к ним Иван Егорович. – Оставь лучше богу богово, а себе возьми кесарево…

Ладно вам, кесари, – вмешалась Вера Ивановна, жена полковника Гусева, который вел сейчас «Дельфин» по боевому курсу. – Пойдемте-ка лучше чай пить с малиновым вареньем.

… А командир «Дельфина» думал сейчас о воздушном своем корабле. В который раз восхищаясь его совершенством, удивительной простотой и послушностью в управ лении, Виктор Леонидович вспомнил, как молодым еще лейтенантом прочитал в молодежном техническом журнале статью выпускников Московского авиационного института о проекте нового типа дирижабля. Талантливые конструкторы использовали идею мышечной «бегущей волны» – такая бежит по телу дельфина к хвосту, гася вихри и создавая реактивную силу. Кроме того, дельфин при движении использует еще одну волну, которая возникает при комбинированных ударах корпуса и хвостового плавника. Плавник описывает восьмерку и служит как бы волновым пропеллером. Вот этот принцип молодые инженеры и положили в основу «воздушного дельфина», дирижабля, который мог бы развивать скорость до пятисот километров в час.

Дирижабль «Дельфин» оказался феноменально маневренным. Он мог взлетать абсолютно вертикально, разворачиваться на месте, двигаться боком и даже задом наперед. Летчики шутили: «Реализована давнишняя наша мечта: теперь имеем задний ход…»

Виктор Гусев написал энтузиастам восхищенное письмо, предложил сотрудничество, если его возьмут, конечно, испытателем или еще кем. В отпуске он познакомился с ребятами, и завязалась дружба на всю жизнь. Не так просто было все это пробить, но недаром сказано про идею, которая становится материальной силой… Как бы там ни было, а сейчас Гусев ведет советский дирижабль «Дельфин» в безбрежных просторах пятого океана, и вполне понятная радость переполняет его потому, что он управляет летательным аппаратом, подобного которому нет еще нигде в мире.

– Я – Второй! – услышал генерал Михайлов голос командира корабля. – До входа в зону осталось сто километров…

Виталий Дмитриевич взглянул на часы.

«Еще больше десяти минут полета, – подумал он. – Ничего, успеем».

Едва лицо Джона Галпера исчезло с экрана, как Гэйвин получил сообщение с вертолета, который вышел на полицейскую машину. Первый вертолет взорвался, и его горящие обломки валялись, разбросанные неподалеку от оставленного «форда» с сиденьями, залитыми кровью «синих волков».

– Что это может означать, мистер Гэйвин? – сухо спросил председатель комитета.

Эдгар Гэйвин пожал плечами.

Сообщают, что в машине никого нет, – сказал он. – Видимо, «синие волки» решили убрать все следы акции по устранению. Ведь они-профессионалы высшего класса, мистер Холл. Вы сами предупреждали о деликатности операции.

Это верно, – кивнул Патрик Холл. – Но мне, да и остальным, наверное, хотелось бы лично убедиться в том, что операция завершилась.

В успехе не может быть сомнений, – поддержал Гэйвина Сержант Билл, который делил с ним ответственность за успех покушения. – И потом, у нас есть и запасные варианты.

На проигрывание вариантов нет времени, джентльмены, – предупредил Патрик Холл. – До вступления в силу приказа «Идет град» осталось четверть часа. он посмотрел на экран Джона Галпера. Камера продолжала передавать в эфир и на приемные устройства остальных экранов спинку кресла Джона и часть стола, на котором лежали стопка листков бумаги для заметок, пепельница с окурками и сиротливо приютившаяся сбоку паркеровская авторучка с зелеными чернилами, которыми так любил пользоваться Галпер.

– Не забывайте, – продолжал Патрик Холл, – что, если наши ракеты поднимутся в воздух, русские засекут их и нанесут ответный удар. Часть их ракет, бесспорно, прорвется сюда и накроет Америку. Правда, за нами преимущество первого хода, но придется учитывать уже вычисленные жертвы… Через полчаса после того, как пойдет наш «Град», надо ждать первые ответные ракеты русских. Это нам вовсе ни к чему. Достаточно просто накалить обстановку до состояния «вот-вот». Сорвать предстоящее подписание договора, напугать Америку атомной тревогой… А затем в обстановке паники и хаоса мы призовем соотечественников к спокойствию и заявим, что берем на себя бремя власти в условиях военного времени. Поэтому чудом спасшийся Президент не вписывается в общую картину выдержавшей призрак Армагеддона страны… Я уже не говорю о том, что этот пацифист из Миннесоты, может быть, названивает сейчас из придорожного телефона в Белый дом. Надеюсь, вы меня правильно поняли, джентльмены?