Следующие 50 лет. Как обмануть старость - Генри Лодж

Вот один пример. Эта печально знаменитая попытка была предпринята в начале прошлого века, когда только зарождалась теория инфекций (и Шерлок Холмс учил, что логика разрешает любые загадки). Было задумано создать в приютах для сирот полностью стерильные условия. Маленьких детей помещали в инкубаторы, где никто не брал их на руки и не прикасался к ним без крайней необходимости. И они начали умирать. В 1915 году в десяти приютах, где проводился этот эксперимент, все дети моложе двух лет умерли. Все. Оказалось, что для жизни необходимо, чтобы кто-то брал ребенка на руки, баюкал и ласкал. Любовь спасает жизни.

В этом проявляется наша сущность как млекопитающих, как вы уже поняли. И для других млекопитающих, например для кроликов, это настолько же верно. В одном замечательном эксперименте кроликов помещали в тесные клетки и кормили пищей, богатой холестерином или чем-то вроде того, чтобы изучать образование бляшек в сосудах. Однако эксперимент дал неожиданные результаты. Почему-то те животные, что сидели в ниже расположенных клетках, чувствовали себя гораздо лучше, чем те, что сидели наверху. Оказалось, что ухаживающая за ними лаборантка любила животных. А роста она была невысокого. Она гладила и ласкала тех кроликов, до которых могла дотянуться. И в результате отложения холестерина в сосудах у них были на 60 % меньше, чем у кроликов, сидевших наверху! Чтобы проверить эти результаты, ученые поменяли кроликов местами. И действительно, те, что теперь оказались внизу, стали здоровее. Не оставалось сомнений в том, что все дело было в ласке. Гарри по этому поводу заметил, что авторам при постановке эксперимента нужно было лучше следить за возможными побочными влияниями, но на мой взгляд, вывод стоит сделать другой: хотите меньше холестерина и прочей вредной грязи в организме – пусть вас кто-нибудь ласкает. А если этот кто-то – маленького роста, присядьте.

Раз уж мы говорим о млекопитающих, то нелишне вспомнить, что полезны любые контакты, даже между животными разных видов. Недавно, собирая клинические данные о пациентах, перенесших инфаркт, ученые специально обратили внимание на то, кто из них имеет собаку. Как уже упоминал Гарри в предыдущей главе, у «бессобачных» смертность от повторного инфаркта была в шесть раз выше. Энгус, наш крайне требовательный веймаранер, иногда просто выводит меня из себя. Но после того, как я узнал об этих исследованиях, я пошел и дал ему угощение, которое он принял как должное.

А вот следующий эксперимент, на мой взгляд, один из самых замечательных. Он проводился в Калифорнии с участием женщин, страдающих раком груди в запущенной стадии. Их разделили на две группы, и первая встречалась раз в неделю в течение шести недель. Женщины просто беседовали между собой, обсуждали свое состояние и так далее. Всего полтора часа в неделю! У контрольной группы таких встреч не было. Встречи группы поддержки были непродолжительными, однако между ее участницами возникли тесные связи. И что же оказалось? Женщины из этой группы в среднем жили в два раза дольше, чем женщины из контрольной группы. В два раза дольше. По-моему, нельзя не признать, что для такого небольшого вложения результат просто исключительный!

Продолжать можно очень и очень долго. Исследования показывают, что раком в два раза чаще заболевают одинокие мужчины. Они же в два, а то и в три раза чаще умирают от инфаркта. Для женщин это не имеет такого значения, вероятно, потому, что им лучше удается поддерживать тесные контакты с подругами и другими членами семьи. Однако вы все равно должны относиться к этому со всей серьезностью. Доказывать что-то, основываясь на популяционных исследованиях, довольно трудно. Можно найти подтверждения практически любым гипотезам. Но в целом нельзя не признать их логику. Нельзя не признать, что межличностные контакты, любовь и ласка необходимы для поддержания здоровья. А их отсутствие разрушительно. Любовь спасает жизни.

Одиночество, представляющее собой одну из наибольших опасностей в Последней Трети жизни, – это тяжело. И в последние десятилетия наше общество серьезно потрудилось, чтобы это стало еще тяжелее. Для примера посмотрим на те социальные перемены, которые я застал на своем веку. Начнем с семьи. Когда я был ребенком, в тридцатые-сороковые годы, семьи были настоящими, большими, и имели очень, очень большое значение. Человек знал, кто он и где его дом, потому что он всецело принадлежал к семейной общности.

В моем случае в эту общность входили три любящие сестры и родители, которые всю жизнь прожили вместе без всяких разводов; плюс к тому прочие родственники, всегда готовые оказать поддержку. Некоторые из них в то или иное время жили в одном с нами доме. Долгое время с нами жили две моих бабушки. А во время войны к нам переехал дядя Бен со всей своей семьей, потому что они оказались в затруднительном положении. (Мой отец добился в жизни большего успеха, и само собой подразумевалось, что в случае чего он готов принять всех нуждающихся.) Позже с нами прожил последние пять или шесть лет своей жизни дядюшка Эсмонд, у которого была достаточно тяжелая судьба. Мои сестры проводили много времени в Кэстине с тетей Китти, писательницей, о которой я рассказывал в начале книги. Одной из ее осознанных целей было превратить свой дом в Мэне в «рай для детей и любовников», что ей и удалось. Она также специально стремилась соответствовать образу тетушки, как она его себе представляла, и возвела это в ранг искусства. Мои сестры и кузины обожали ее и продолжают говорить о ней до сих пор.

В нашем доме, точно так же, как в ее, открытость простиралась и за рамки семьи. Где-то в середине сороковых в нашем доме поселился друг дяди Бена, забавный парень из Нью-Йорка по имени Макс Швебель. Откуда он взялся и почему стал жить с нами, я до сих пор так до конца и не понял. Полагаю, что Бен был ему чем-то обязан, а папа души не чаял в Бене. Как бы то ни было, он присутствовал за нашим обеденным столом где-то около года. Мы так и шутили по его поводу: «Человек, который зашел пообедать». Тем не менее он был очень интересным собеседником. А еще был дальний родственник Эдвард, который появился у нас на пороге восемнадцатилетним двухметровым юношей тоже во время войны, и жил еще потом, когда учился в колледже. Живущие неподалеку родственники все время приезжали к нам в гости, а мы ездили к ним. Связи были очень тесными. Например, папина сестра Глэдис вышла замуж за маминого брата Фергуса. Думаете, мы нечасто виделись с ними и с их отпрыском? Ну-ну. О, а еще с их собаками! В какой-то момент их было шесть, и все они были огромными черными водолазами. А еще было много кошек, и некоторое время – одна свинья. Вы же понимаете, это было военное время. И это был настоящий лимбический праздник и настоящая человеческая радость для нас для всех.

Если бы я мог воскресить подобное домашнее общество, я бы сделал это тут же и никогда больше не переживал бы по поводу того, чем заниматься на пенсии. Я бы просто занимался всем этим домашним хозяйством. Готовил еду, устраивал развлечения и обеспечивал бы всем нужное количество тепла и ласки. Но я сознаю, что сегодня такая мысль мало соответствует моменту. Но я все равно очень хотел бы попробовать осуществить нечто подобное, пока не стало слишком поздно. Организовать небольшое домашнее общество пенсионеров для самых близких друзей и родных. Посмотрим. Мы с Хилари покупали наш большой старый дом в Беркшире, имея в виду что-то типа этого. Заполнить пространство людьми и домашними животными… и сидеть среди всего этого, круглыми сутками купаясь в лимбических волнах.