Николас Бюлоф — рыцарь-дракон с тысячью лиц - Дмитрий Олегович Смекалин

может перевести любого монаха своего района. А так как монахами считаются все… Так что призыв на любые общественные работы осуществляется временным переводом в соответствующий регистр. Ну а перевод в воинский регистр, это по-простому мобилизация.

Налогов в стране нет. Вообще. Но предполагается, что каждый, в благодарность богам за заботу, принесет в монастырь своего района добровольное подношение. А за недостаточное усердие накладывается покаяние, тут уже неси или отрабатывай не так, как сам пожелал, а что настоятель сказал. Кстати, если подношение сочтут недостаточно весомым, то и самого работника объявят недобросовестным (а что, раз мало смог принести, значит, мало наработал).

Болезни, кстати, тоже лечат постом и покаянием. Правда, монахи благословить страдальца могут, как правило, «Малым исцелением». Они все тут поголовно маги.

Административные центры в таких вот монастырях расположены. Настоятель фактически является правителем района. Но помимо территориального деления, есть и деление на регистры. В своем районе настоятель с регистрами сам управляется, но согласно директивам из главного монастыря. Вот там вместо настоятеля двенадцать (по числу богов) «небесных наставников» всем заправляют. Главный — от имени яшмового владыки Шан-ди говорит. («Кого же из богов так назвали? — удивился про себя Николас. — Вроде нет никого главного в пантеоне, так обходятся?») Он всем регистрам самовластно руководящие указания дает. А остальные «небесные наставники» уже каждый за свой регистр отвечают.

В общем, сложно как-то все и не очень привлекательно. Как боги такое терпят? Или им самим интересно посмотреть, как так жить можно? Целиция вот на нем эксперименты ставит. Кстати, ее тут Гуань-инь величают и изображают в виде сине-зеленого водяного дракона со здоровенными усами. И такими зубками, что даже у него в драконьей форме поменьше будут. Справедливости ради следует отметить, что тут и других богов в виде драконов изображать любят.

А еще местные считают, что Гуань-инь когда-то дочкой «небесного наставника» была (и даже не самого главного), пока ее другие боги за доброту и кротость к себе не взяли. Ну еще бы, с такой улыбкой в сто тридцать два зуба! Когда в следующий раз с ней говорить будет, не забыть бы поиздеваться над «нионской уроженкой». Не иначе как здешние порядки — тоже ее эксперимент.

Тут в голове у него раздался возмущенный голос богини:

— Ты думаешь, что у меня такая богатая фантазия?! Будем считать, что это комплимент. Но это не я до такой глупости додумалась, а они сами. И усы мне тоже они пририсовали, считают их признаком мудрости.

— Не переживай, красавица! — После того как они начали вместе экспериментировать, Николас все больше стал разговаривать с ней как с товарищем, богиня не возражала. — Усы у тебя очень хорошо с бровями сочетаются. И с сине-зеленой кожей в пупырышках… Ладно, ты лучше скажи, о чем ты мне барабанчиком сигналила?

— Непочтительный ты, кэр. — Вопреки строгим словам, гнева в голосе не было, богиня поддержала шутливый тон. — Между прочим, ты вообще в первый раз в жизни ко мне с молитвой обратился. Хотя я даже не поняла, от чистого сердца ты это сделал или поиграть в барабанчик захотелось?

— Ты же знаешь, что я тобой восхищаюсь. — Николас аккуратно ушел от ответа. — Неприятностей от тебя, конечно, много, но зато интересно.

— Сейчас еще интересней станет. Ты что, не знал, что вся территория монастыря храмом является? Когда ты ночью сюда прилетал, тебя все боги засекли, так что очень скоро тут все нионские кэры будут. Через десяток ударов сердца все на тебя кинутся. А я посмотрю, как ты выкручиваться будешь. Мне тоже с тобой интересно!

Николас вскочил с тумбы, превращаясь в дракона. Настоятель рыбкой нырнул в пруд — вылавливать гада, который, оказывается, все это время ему просто зубы заговаривал, было уже некогда: вокруг него сомкнулось кольцо кэров.

Активировав все имевшиеся в наличии артефакты защиты (целых три) и навесив на себя еще одно заклинание защиты уже без артефактов, он бросился на ближайшего кэра, зависшего над бассейном.

«Попробую-ка я тактику степной конницы, — мелькнуло в мозгу, — наскочил, ударил и дёру. Преимущество в скорости у меня есть, а лоб в лоб с шестью сразу мне ничего не светит».

Все гениальные планы всегда реализуются не так, как задумывались. Николас вцепился в кэра всеми четырьмя лапами и ударил его в спину шипом хвоста. И не пробил защиту. Нионец и не пытался бить в ответ, а все свои силы бросил на оборону. Второго удара дракон нанести уже не успел. Остальные пять кэров влупили в них со всех сторон огнешарами. Да какими! Почти по целому резерву в них вбухали, так что оказались дракон и его противник внутри маленького плазменного солнца с температурой под пять тысяч градусов. Защита противника Николаса не выдержала и двух ударов сердца, после чего тот буквально испарился (возможно, что-то и осыпалось пеплом, но сразу не разглядишь). Своего не пожалели, фанатики!

Николас попытался рвануть вверх, но плазменное облако потянулось следом за ним. Похоже, это было усовершенствованное самонаводящееся заклятие. Еще пара ударов сердца, и защита кончится. Выпустив «Черный туман», он сменил форму, тоже став туманом. Теперь восходящий поток воздуха подхватил его и, вместе с оставшимся от другого кэра дымом, выкинул вверх за пределы плазмы. Самонаведение заклинания на измененную форму не сработало. А вот защита при смене формы, к счастью, работать продолжала. Те самые два удара сердца. Так что за пределы плазмы он выскочил, но отлетел еще не так уж далеко.

Туман превратился в перегретый пар. Больно-то как! Было бы чему — сварился бы! Жуткая боль охватила все тело, но сознание почему-то осталось при нем. Горячий ветер, частью которого был он сам, лизнул склон горы на границе третьего яруса монастыря, и Николас, плюнув на конспирацию, сменил форму на человеческую. Скатился в какую-то ложбинку, слегка прикрытую травой, и наложил на голову «Малое исцеление». Понимал, что если потеряет сознание, то уже не очнется. А затем, усилием воли отключив на пару ударов сердца все чувства, на пределе концентрации создал и наложил на себя «Великое исцеление». В первый раз в жизни это заклинание создавал! То есть он его выучил (почти месяц потратил), но сформировать целиком столь громоздкую конструкцию еще ни разу не пробовал. А тут за два удара сердца управился, и даже без ошибок. Вот что значит хотеть жить!

Боль отпустила, тело вновь было целым, со свежей и чистой розовой кожей. От одежды, правда, не осталось ничего, но об этом ли сейчас беспокоиться! Сразу же все неровности каменистой почвы напомнили о