Пятый угол - Йоханнес Марио Зиммель

Это был великий час для капитана Бреннера. Его глаза за стеклами очков сияли, как у ребенка в рождественский вечер. Он стоял, держа руки по швам, живот втянут, грудь колесом.

— Браво! — сказал Ливен, одетый в голубой гражданский костюм великолепного покроя, белую рубашку с галстуком в блекло-розовую с серым полоску. — Поздравляю, господин майор!

— Конечно, все это благодаря вам, — смущенно сказал новоиспеченный майор.

— Чепуха!

— Нет, не чепуха, исключительно благодаря вам. Признаюсь, я не был вашим сторонником при проведении этой операции, считал ее сумасшествием, не доверял вам…

— Если вы отныне доверяете мне, тогда все хорошо, — сказал Томас примирительно. И впрямь: с этой минуты в лице майора Бреннера Томас приобрел верного почитателя, поддерживавшего его самые смелые и авантюрные замыслы… Орденскую колодку к железному кресту первой степени получил и полковник Верте.

— Крест у меня еще с Первой мировой войны, — объяснил он.

— Поглядите, — обратился Томас к свежеиспеченному майору Бреннеру, — две мировые войны мы начали одну за другой с таким небольшим перерывом, что сильному и здоровому человеку вполне может посчастливиться пережить обе в их героическом величии.

— Помолчите, — приказал полковник. — И вообще, что с вами делать, странный вы зондерфюрер? Вы ведь лицо гражданское.

— И желаю им оставаться.

— Но у меня есть запрос из Берлина. Скажите, какую награду хотели бы получить вы?

— Орденами меня не осчастливишь, господин полковник, — ответил наш друг. — Но если позволите высказать одну просьбу…

— Говорите!

— …то я желал бы заняться чем-нибудь другим. Не хочу больше бороться с партизанами, господа. Я человек, который любит смеяться и радоваться жизни. А в последние недели мне было не до смеха. Если уж мне приходится на вас работать, хотелось бы иметь другое занятие, что-нибудь повеселее…

— Думаю, у меня найдется то, что вам нужно, зондерфюрер Ливен.

— Что именно, господин полковник?

— Французский черный рынок, — сказал Верте.

И впрямь: с этого момента все темные тучи исчезли с жизненного горизонта Томаса Ливена — пусть на какое-то время, но наш друг сломя голову ринулся в водоворот новых необычайных приключений…

— Никогда еще в истории человечества не было такого громадного, безумного и опасного черного рынка, как сегодня в Париже, — сказал полковник Верте.

Томас с удивлением узнал, что творится за радужными фасадами сверкающего огнями города на Сене:

— Здесь можно купить все. Участвуют организация Тодта, флот, ВВС, сухопутная армия, автомобильные роты, а сейчас еще подключилась и СД.

Рейхсмаршал Геринг, продолжал Верте, рекомендовал объявить войну черному рынку. Из-за взаимной конкуренции немецких скупщиков цены в последнее время взлетели до астрономических высот. Обычный токарный станок, красная цена которому 40 тысяч франков, сегодня предлагается за миллион. СД создала бюро по борьбе с черным рынком, возглавил его какой-то унтерштурмбанфюрер СС. В Париж для повышения квалификации были направлены сотрудники СД со всех концов Франции. Но все напрасно. Ее агенты, прошедшие подготовку, быстро смекнули, что на этом черном рынке можно недурственно заработать. Вместе с французами они проворачивали самые грязные спекуляции. К примеру, в один день были четыре раза перепроданы 50 тысяч пуловеров. После этого застрелили трех немецких перекупщиков. Четвертый оказался в доле с мошенниками, и на другой день пуловеры снова выбросили в продажу. Деньги за многократно проданное осели в кубышках…

Пропадали люди. Пропадали локомотивы. Исчезали сотни тысяч килограммов тончайшей папиросной бумаги. Все беззастенчивее становятся делишки коррумпированных сотрудников СД. Агенты арестовывают и убивают друг друга. Гестаповцы действуют под видом французов, французы — под видом гестаповцев…

Все это полковник Верте рассказывал с удивлением внимавшему ему Томасу Ливену. В конце он поинтересовался:

— Это подходящее для вас занятие, Ливен?

— Думаю, это именно то, что нужно, господин полковник.

— Не слишком опасное?

— Ах, знаете ли, когда я жил в Марселе, то приобрел в этой области приличный опыт, — сказал Томас. — Кроме того, у меня неплохие стартовые позиции. В Париже у меня вилла в сквере Булонского леса. Еще до войны я состоял здесь компаньоном одного небольшого банка. Я могу действовать, рассчитывая на полное доверие.

Так он сказал. И подумал: «Наконец-то снова зажить частной жизнью подальше от всех вас. Кто знает, может и удастся попасть в Швейцарию…»

В своем банке Томас появился подобно сказочному персонажу, вернувшемуся домой после семилетнего заколдованного сна. Только в его случае прошло всего три года. Глава банка и большинство старых сотрудников были на месте, не оказалось только многих молодых. По поводу своего долгого отсутствия Томас дал правдоподобное объяснение: сидел у немцев по политическим мотивам и наконец отпущен на свободу. Он тут же занялся поисками своего обидчика — английского банкира Роберта Марлока, однако никто не имел ни малейшего понятия, где этот негодяй.

Томас отправился в Булонский лес. Ему стало безмерно грустно при виде, небольшой виллы, где он провел столько прекрасных часов с красоткой Мими.

Мими Шамбер, полковник Симеон… В Париже ли они? Теперь ему захотелось разыскать их. Ах, да, еще Жозефина Беккер и полковник Дебра… Из туманного далека в зыбком песчаном море времени они улыбались ему: Бастиан и Копыто из Марселя… Перейра, гениальный фальсификатор, Лазарь Алькоба, мертвый горбатый друг, истеричная консульша Эстрелла Родригес из Лиссабона… А из самой недостижимой дали грустно улыбалась женщина, по которой Томас по-прежнему тосковал…

Он пробудился от своих грез. Провел рукой по влажным глазам и направился в маленький сад виллы, которую он бросил три года назад, отправляясь в путь на «кадиллаке» с американским флагом на крыше.

Дверь открыла красивая горничная. Он спросил, можно ли поговорить с хозяином дома. Девушка провела его в салон.

— Господин штабс-казначей сейчас выйдет.

Томас осмотрелся. Его мебель, ковры, картины — все было на своих местах. Только все выглядело потускневшим, неухоженным, хотя и родным… Затем появился господин штабс-казначей: самодовольный, откормленный, спесивый.

— Хепфнер. Хайль Гитлер! Чем могу служить?

— Томас Ливен. Тем, что вы немедленно освободите помещение.

Лицо штабс-казначея побагровело:

— Вы что, пьяны?

— Ни в одном глазу.

— Идиотская шутка?

— Нет, это мое жилье.

— Чушь! Жилье принадлежит мне! Я живу здесь уже целый год.