Олимпийские игры. Очень личное - Елена Вайцеховская

Те две серебряные шанхайские медали словно переключили в сознании Захарова какой-то тумблер. По одну сторону осталось ощущение непобедимости китайцев и того, что выиграть у них невозможно ни при каком раскладе, по другую – колоссальная и поистине безграничная уверенность в собственных силах.

К началу Олимпийских игр Захаров почти не допускал ошибок в тренировках и по сумме коэффициентов трудности на 0,5 превосходил наиболее грозного из китайских соперников – олимпийского чемпиона Пекина в индивидуальных прыжках Хе Чона.

То, что выбранная олимпийская тактика оказалась верной, в Лондоне показала уже предварительная серия прыжков, где российский спортсмен набрал лучшую сумму баллов. В тех видах спорта, где финальная борьба начинается с нуля, предварительный результат по большому счету вообще не имеет значения. Но только не в прыжках в воду. Там давно стало очевидно: китайца не победить, если арбитры не воспринимают тебя как равного соперника. Вот и приходится использовать любую возможность, чтобы повысить собственный кредит доверия.

Полуфинал сложился для Захарова чуть менее удачно – он стал вторым, заработав себе тем самым предпоследнюю стартовую позицию в финале как раз между двумя китайцами – Хе Чоном и уже двукратным олимпийским чемпионом в синхронных прыжках Цинь Каем. И гонка за золотом началась.

К тому моменту, когда прыгуны вышли на финишную прямую, я успела изучить протоколы двух предыдущих серий вдоль и поперек. Из них следовало, что проиграть главный старт своей жизни российский спортсмен просто не должен: при самой сложной в мире программе он оказался единственным из всех участников, кто не допустил грубой ошибки ни в одной из серий.

Более того, на протяжении последнего года Захаров воплощал в жизнь предполагаемую олимпийскую стратегию так четко и последовательно, принося в жертву тренировкам все, что хоть как-то могло отвлечь его от великой цели, что с точки зрения вселенской справедливости чемпионом должен был стать он и только он.

Все это я излагала на экране компьютера по мере того, как финал приближался к завершению. Когда спортсмены добрались до заключительной попытки, мне оставалось набрать на ноутбуке всего одно предложение: «В заключительном прыжке Захаров уже не мог ошибиться ни при каких условиях».

И вдруг я поняла, что написать эту фразу не могу. Потому что мне банально страшно. Потому что внизу, между бассейном и уличной курилкой, каждые пять минут мелькает хрупкая фигура Тани Коробко – тренера Ильи с тех самых пор, когда он шестилетним пацаненком пришел в Саратове на свою первую тренировку. Я видела сквозь стекло, как совершенно бледная от волнения Таня трясущимися руками достает сигарету, тут же, ломая, швыряет ее в сторону и снова бежит в бассейн – к ученику. Хотя она ничуть не хуже меня понимала, что в заключительном прыжке ее спортсмен ошибиться уже не может… ни при каких…

Потом я стояла в микст-зоне, уже откричавшейся и отликовавшей по поводу победы Захарова, и ждала именно Таню. Замахала ей руками, и она, увидев, как-то очень осторожно и даже боязливо направилась в сторону журналистов:

– Ребята, я правда не знаю, что сейчас говорить. Нет совсем никаких слов.

– Но в победу-то верили?

– Верила, конечно. Надеялась. Даже почти не волновалась, когда Илье осталось сделать последний прыжок. Нет, не из-за уверенности в том, что он его сделает, – в прыжках в воду вообще никогда нельзя ни в чем быть уверенной. Просто понимала, что уже ничего не могу изменить и ни на что повлиять. Значит, нужно просто ждать.

* * *

– Вообще-то я даже не волновался, – хмыкнет Илья в микст-зоне.

Он действительно выглядел предельно спокойным. Спокойно посмотрел на табло, на котором горели оценки Цинь Кая, спокойно наскочил, уходя во вращение. Спокойно вынырнул из воды и, не проявляя никаких эмоций, вновь повернул голову в сторону табло. И лишь потом, увидев оценки, победно вскинул руку вверх. Первая за последние тридцать два года олимпийская золотая медаль на мужском трамплине была добыта!

Ждать чемпиона в микст-зоне пришлось долго: с Ильей Захаровым в этот вечер хотели поговорить все, включая представителей китайского телевидения. Наконец, пришла наша очередь.

– На пьедестале вы выглядели как человек, который вообще не понимает, что произошло.

– Так оно и есть. Сказать, что я чувствую себя олимпийским чемпионом, было бы большим преувеличением.

– Можете вспомнить свои ощущения, начиная с первого финального прыжка?

– Могу. Во-первых, я вообще не думал о том, что выступаю на Олимпийских играх. Не знаю, как мне это удалось, но голова была занята только тем, чтобы максимально хорошо сделать каждый из шести прыжков. У нас слишком психологически тонкий вид спорта. Стоит подумать в ходе выступления о чем-то отвлеченном – жди ошибку. С этой точки зрения у меня абсолютно все получилось: настраивался, прыгал, выбрасывал все из головы и настраивался на следующую попытку.

– Хоть в какой-то степени вы обращали внимание на то, что происходит вокруг?

– Нет. Не имел ни малейшего понятия, кто как выступает, кто лидирует, на каком месте иду я сам. Первый раз посмотрел на табло только после пятого прыжка.

– Неужели в тот момент вам не стало страшно, когда увидели, что разница между лидером – Цинь Каем – и вами составляет чуть больше балла?

– Наоборот. Я ведь заранее знал как программу китайца, так и свои возможности в заключительном прыжке. Более того, не просто знал, а делал на это ставку.

– Но ведь наверняка успели подумать, стоя на трамплине, что от золотой медали вас отделяет всего один прыжок. Коленки не дрогнули?

– Не поверите, но как раз об этом я не думал совершенно. В моей спортивной жизни хватало случаев, когда я проигрывал соревнования заключительным прыжком. Поэтому был полностью сосредоточен только на том, что предстоит выполнить. Как сделать наскок, как начать вращение, как раскрыться, как поставить руки… Сам на себя мысленно прикрикнул: «Давай поувереннее!»

– И сразу поняли, войдя в воду, что все получилось?

– Этого я как раз не понял. Показалось, что сильно недошел. Только когда вылез на бортик и услышал, как кричат трибуны, подумал, что не все, видимо, так плохо…

В один из последних дней Игр в Пекине я шла на интервью с Еленой Исинбаевой.

Так получилось, что за все время ее выступлений у меня ни разу не было возможности познакомиться со спортсменкой лично. Хотя заочно мы были знакомы давно: в самом конце 1990-х я как-то возвращалась в Москву из Вены, а на соседних местах в самолете сидели тренер и совсем молодая спортсменка. Девушка плакала. А наставник не то чтобы утешал, скорее втолковывал: «Пойми, ты не слабее, чем она. Просто ты сама должна понять, что можешь выиграть. И вот тогда она вообще не будет для тебя конкуренткой». Это были Исинбаева и Трофимов.

В 2004-м в Афинах Лена выиграла первую из своих золотых медалей. А год спустя ушла от Трофимова к Виталию Петрову – наставнику великого Сергея Бубки. Из Волгограда она переехала в Монте-Карло, продолжая бить мировые рекорды и выигрывать все соревнования, в которых участвовала, при этом все понимали: все эти результаты – всего лишь следствие колоссального запаса прочности, который вложил в ученицу первый тренер.