Журнал 64 - Юсси Адлер-Ольсен

Он посмотрел на нее так, словно сам провел операции.

– Боже, это ужасно, но, как бы то ни было, сейчас я должен рассказать обо всем. – Затем последовал вздох облегчения – многие годы мужчине не удавалось выговориться. – На протяжении своей работы в организации «Секретная борьба» – а я несколько лет администрировал ее – Курт имел контакты с десятками врачей, исповедующих те же взгляды и обладающих той же решимостью, что и он сам. Едва ли можно представить себе масштабы подобной деятельности.

Нэте попыталась – и, к сожалению, смогла без особых усилий.

Тут Нёрвиг сжал губы, пытаясь собраться с силами, слезы стояли у него в глазах.

– Я помог погубить тысячи нерожденных младенцев. – Он всхлипнул и продолжил дрожащим голосом: – Разрушить жизни стольких же ни в чем не повинных женщин… Я потратил свою жизнь на порождение горя и страдания, Нэте…

Тут голос мужчины сорвался, и он замолчал. Поглядел на нее, явно мечтая о прощении, и Нэте уже не знала, что ей сказать или сделать. За нейтральным внешним видом внутри она еле-еле выдерживала это испытание. Было ли справедливым то, что она сделала с ним? Было ли?

На мгновение ей захотелось взять его за руку. Чтобы продемонстрировать прощение и помочь спокойно отойти в бессознательное состояние. Однако Нэте не посмела. Возможно, потому, что ей стало стыдно. Возможно, просто рука не поднялась.

– Несколько лет назад я пожелал рассказать о своем знании. Мне было очень трудно, однако Курт Вад помешал осуществиться обнародованию фактов и отнял у меня все. Адвокатскую практику, честь, чувство собственного достоинства. В то время у меня был компаньон, его звали Герберт Сёндерсков, и Курт подговорил его распространить сведения, которые уничтожили бы меня навсегда. Я рассорился с ними обоими и угрожал раскрыть правду о «Секретной борьбе», и тогда они анонимно сообщили полиции, что я вел некие махинации со счетами своих клиентов. Им запросто удалось выдать эту клевету за чистую монету. Ведь именно у них в руках были все документы, контакты и, что немаловажно, средства.

В этот момент его голова опустилась, глаза начали блуждать.

– Герберт, ублюдок… Он всегда преследовал мою жену. Именно он предупредил меня, что, если я раз и навсегда не закрою рот по поводу деятельности «Секретной борьбы» и не угомонюсь, они позаботятся о том, чтобы упрятать меня за решетку. – Он качнул головой. – А у меня ведь есть дочка, которая умрет со стыда, если это случится, так что я оказался парализован. Вад был опасен, он и до сих пор опасен, Нэте… Послушай, что я тебе скажу: держись от него подальше.

Он подался вперед, все еще продолжая говорить, но уже совсем неразборчиво. Что-то насчет отца Вада, считавшего себя богом. Что-то о безумных, самодовольных и невероятно циничных людях.

– Жена простила мне банкротство, – вдруг сказал он необычайно отчетливо. – И потому я благодарю Бога за то, что он проявил… – Мгновение он подбирал нужное слово, закашлявшись и пытаясь сглотнуть, – …милость и я встретился с тобой сегодня, Нэте. И отныне обещаю Господу остаться с ним навеки. С твоими деньгами, Нэте, я и моя семья…

Он упал вперед, так что локоть ударился о подлокотник. На секунду создалось впечатление, что его сейчас стошнит, раздался звук отрыжки, и он вытаращил глаза, но затем вдруг снова выпрямился.

– Почему их тут так много собралось? – Теперь он выглядел напуганным.

Нэте попыталась что-то сказать, но у нее не получилось выдавить из себя ни слова.

– Почему они все так смотрят на меня? – прогнусавил Нёрвиг, стремясь взглядом к свету, падающему из окна.

Он рыдал, протягивая руки и щупая пустое пространство перед собой. Нэте рыдала вместе с ним.

Ноябрь 2010 года

Еще никогда Ассад и Роза не были настолько похожи друг на друга. Черные, как уголь, лица и практически полное отсутствие «гусиных лапок».

– Ненормальные, – прокомментировала Роза. – Нужно выстроить их в ряд и заставить поглощать чертов газ, пока они не взлетят на воздух и не скроются из виду. Как же подло сжечь заживо пятерых людей только для того, чтобы закрыть тебе рот, Карл! У меня просто в голове не укладывается…

– Им удалось это ровно вот настолько, – Ассад сконструировал из большого и указательного пальцев ноль. – Итак, теперь мы знаем, что находимся на верном пути. У этих подонков и впрямь куча грязи под коврами.

Он постучал кулаком по ладони. Если бы между кулаком и ладонью попали пальцы, им пришлось бы несладко.

– Мы доберемся до них, Карл, – продолжал он. – Будем работать день и ночь и в конце концов прикроем проклятую партию и пресечем деятельность «Секретной борьбы» и все задумки Курта Вада.

– Договорились. Только боюсь, что это окажется не так уж легко и совершенно небезобидно. Думаю, неплохая идея – остаться вам здесь на ближайшие несколько дней. – Мёрк улыбнулся. – Так или иначе, вы ведь все равно будете тут торчать.

– По крайней мере, неплохо, что я остался здесь в ночь с субботы на воскресенье, – добавил Ассад. – Потому что и сюда один деятель успел добраться. На нем была полицейская униформа, но когда я вышел из своего кабинета, он испытал некоторый шок.

«Ну конечно, а кто бы не испытал, столкнувшись с сонным взглядом Ассада в такое время суток?» – подумал Карл.

– Что он хотел и откуда взялся, ты выяснил?

– Он бормотал какую-то чушь. Что-то насчет ключа от архива и прочий вздор. Искал что-то у нас, я в этом уверен. Направлялся в твой кабинет.

– Мы явно имеем дело с весьма разветвленной организацией. – Карл обратился к Розе: – Ты спрятала папки, добытые у Нёрвига?

– Они в мужском туалете, и поэтому я не упущу случай напомнить вам опускать после себя сиденье в дамском туалете, если уж вам непременно нужно мочиться стоя.

– Зачем? – спросил Ассад.

Вот и попался нарушитель.

– Ассад, если бы ты только знал, сколько раз мне приходилось вступать в данную дискуссию, то ты предпочел бы прохлаждаться в скаутском лагере где-нибудь на Лангеланне.

Сириец выглядел совершенно озадаченно. И Карл прекрасно понимал его.

– Ну ладно, так и быть, объясню. Значит, ты не опускаешь после себя сидушку. – Роза подняла вверх палец. – Во-первых. Все сидушки отвратительны с нижней стороны, они вонючие и перепачканы брызгами мочи и дерьма. Зачастую весьма сильно. Во-вторых, когда в туалет заходит женщина, ей приходится трогать сидушку, прежде чем усесться на унитаз. В-третьих, это омерзительно, потому что руки оказываются уже перепачканными бактериями, когда ты сидишь и готовишься к вытиранию. Абсолютно антигигиенично. Правда, может, ты никогда не слышал о заболеваниях тазовых органов? В-четвертых, приходится мыть руки дважды исключительно из-за вашей лени. Разумно ли? Нет! – Она уперлась кулаками в бока. – Если вы опускаете сиденье сразу после того, как помочились, вы ведь все равно моете руки… ну, надеюсь.