Veritas - Рита Мональди

– Мы поедем в Дом травли, младшекурсник. И торопись, черт побери! – радостно приказал он, а затем обернулся к нам. – Не беспокойтесь, в прошлый раз я нашел его сразу. Мальчик родом из Румынии, равно как и я, но из бедной местности в горах, не сравнить с моим регионом, – и он поднял ладонь, чтобы показать, что происходит из гораздо более цивилизованных мест. – Существует Румыния такая и такая. Я родился у Черного моря, и я – принц!

– О да, конечно, твоя светлость, – заявил Симонис, подмигивая мне и забавляясь высказываниями своего «полуазиатского» сокурсника…

– Отец этого мальчика был военнопленным у турок, – продолжал тем временем Популеску, – и знает много османских легенд. Он обещал передать мне кое-какую полезную информацию.

– Насколько полезную? – с сомнением переспросил я.

– Он утверждает, что знает, откуда взялось Золотое яблоко и куда ушло.

– Послушай, Драгомир, – перебил я его, – мне нужно поговорить с тобой. Ты должен прекратить…

Однако румын не слышал меня, поскольку мы уже приехали. на место. Популеску выбрался из коляски Пеничека и велел нам с Симонисом подождать его.

Мой помощник обратился ко мне и обеспокоенным тоном произнес:

– Если позволите, господин мастер… Прежде чем вы поговорите с Драгомиром и скажете ему, что он должен прекратить расследования, было бы, наверное, лучше выслушать то, что скажет нам его информатор по поводу Золотого яблока. Мы ведь почти у цели. Я не хочу рисковать: мой товарищ, если услышит о том, что дервиш планирует кого-то убить, убежит без оглядки.

Я немного помолчал.

– Ты не совсем прав, – произнес я затем. – В конце концов, нас в данный момент четверо. Не думаю, что Популеску угрожает опасность.

Симонис молча смотрел на меня, ожидая моего окончательного решения.

– Ну, хорошо, я поговорю с ним после, – сказал я.

Симонис промолчал. Казалось, он испытывал облегчение.

Была глубокая ночь, а мы все еще находились на Леопольдинзель перед «Табор Шантц». Младшекурсник остановил коляску неподалеку от странного здания, о котором я никогда прежде не слышал: Доме травли. То был высокий деревянный дом с круглым фасадом, из которого, несмотря на столь поздний час, доносился адский гул голосов, наполовину человеческих, наполовину животных.

– Что там происходит? – спросил я Симониса.

– Вы что, никогда не слышали о питомнике, господин мастер!

– Вынужден признать, что нет.

Как раз в этот самый миг вернулся Популеску.

– Нынче вечером что-то очень много народу. Идемте со мной, вместе мы найдем его быстрее.

Младшекурсник, как обычно, остался ждать нас снаружи. Мы пошли ко входу в дом, где стоял огромный колосс.

– Зрители или хозяева?

– Ты что, не узнаешь меня, Гельмут? – ответил Популеску. – Я ищу Киприана.

Гигант ответил, что видел этого человека около часа назад, но не знает, там ли он еще. А затем пропустил нас. Я вопросительно посмотрел на Симониса.

– Скоро вы все поймете, господин мастер.

В заведение вел низкий и узкий коридор, выходивший в самое сердце здания. Чем дальше мы продвигались, тем громче становился шум, я уже различал два типа звуков: крики мужчин и пронзительные крики кур. Наконец мы оказались в просторном амфитеатре, освещенном множеством факелов. На первом этаже находились клетки, в которых были заперты дикие животные. Как только поднималась дверь, их выпускали на арену. Рядом с клетками находился вход для зрителей и стояли большие конуры для собак.

Вокруг арены, крича и жестикулируя, толпилось множество людей. Шум был почти оглушительным, сюда еще примешивалась одурманивающая вонь от диких животных, пота и мочи. Масса, все без исключения мужчины, состояла из грубых толстых крестьян, а также черни и сомнительного люда.

– Добро пожаловать в Дом травли, – сказал Симонис, указывая мне на сцену, находившуюся в центре амфитеатра. Популеску тем временем опрашивал соседей. Мы приблизились к сцене. Группа огромных ребят с манерами драчунов прошла мимо нас и с грубой сердечностью приветствовала Драгомира.

В просвете между людьми я наконец увидел сцену, которая притягивала столь пристальное внимание. На арене жестоко расправлялись друг с другом, нанося удары клювами, два крупных петуха, подзадориваемые дикими криками зрителей, стократно усиленными эхом большой пустой комнаты. Как раз в этот миг петух, что был крупнее, крепко схватил второго за шею когтем, прижал его голову к полу и безжалостно принялся колотить клювом. Толпа аплодировала и подзадоривала животных жестами: одного – убивать, второго – умирать.

– Ну, Симонис, – вспомнил я о своем вопросе, – так что означает «зрители или хозяева»?

– Зрители – это те, кто приходит сюда с целью заключить пари, – сказал Симонис, в то время как я озадаченно наблюдал за жестоким представлением. – А хозяева – это владельцы животных, на которых делаются ставки.

К нам приблизился Популеску.

– Ничего не поделаешь, я не пойму, здесь ли этот парень. Нужно искать его. Его очень легко узнать, потому что у него только один глаз, второй закрыт повязкой. Ему тринадцать лет, он худой как зубочистка и ростом примерно с меня.

Когда Популеску снова удалился, приветствуя знакомых направо и налево, я спросил Симониса:

– Чем Популеску здесь занимается?

– Наскребает немного грошей, обманывая простаков с помощью мошеннических пари. Дом травли был открыт несколько лет назад двумя голландскими купцами и с тех пор пользуется невероятным успехом. Бои животных очень популярны в Вене на протяжении вот уже более ста лет, и есть много людей, которые благодаря ставкам ухитряются держаться на плаву. Мальчик, которого мы ищем, наверняка один из мошенников, вертящихся в местах, подобных этому, хотя Популеску и не говорит этого открыто. А теперь мы разделимся. Кто первым увидит маленького одноглазого, подаст другим знак.

Оставшись один, я огляделся. Вокруг во множестве клеток держали различных животных: не только петухов, но и собак, быков, волов, волков, кабанов и гиен, превращавших это место своим заунывным воем в истинный круг ада. Из расположенных в форме лучей клеток каждое животное могло попасть прямо на место схватки. Было такое ощущение, словно какой-то злой волшебник превратил Ноев ковчег в дорогу смерти. Не обращая внимания на вонь, крик, кровь и стоны, жизнерадостный торговец продавал на входе хлеб, сосиски и дешевое вино из Швехата.

Тем временем крупный петух победил соперника, которого вынесли с арены полумертвым. Владелец победителя поднял своего любимца вверх и наслаждался ликованием публики. Я увидел, как из руки в руку переходят золотые и серебряные монеты, а глаза победителя блестят от радости, глаза проигравшего – от ярости.

И тут сквозь шум спорщиков я услышал крик:

– Вот он!