Янтарь на снегу - Оксана Глинина

Самые хорошие люди жертвуют собой ради спасения других. Как жить в мире, где погибают любимые и близкие? Как жить в мире, где нет больше вайдила Фьерна?

Не имея сил встать, я скулила у самой воронки, потому что даже кричать не могла — вся грудь была иссечена разорвавшимся от запечатывающей магии кулоном из янтаря.

Вот она — цена любви и надежды, так легко рухнувших под силой магии и обстоятельств. Даже талисман не мог выдержать меру, которую отмерила судьба. Да и никогда он не принадлежал мне по-настоящему. Его подарил моей матери в знак великой любви Эмбро Сарф, чтобы он хранил и берег ее. Он действительно несколько раз спас маму от смерти, но от человеческой злобы и зависти так и не сумел спасти.

Я не замечала ничего вокруг. Весь мир сошелся клином на обгоревшем куске древесины, на которой даже сквозь черноту сажи пробивались древние руны. Больше ничего не осталось. Ничего.

Оставалось надеяться на то, что сам вайдил сейчас в лучшем мире, а не по ту сторону печати.

Свое состояние я осознала только тогда, когда подо мной на снегу стало образовываться алое пятно, и я поняла, что не слышу ни одного звука. Кто-то взял меня за плечи, перевернул, передо мной возникло лицо лорда Вардаса.

От неожиданности я застонала. Он что-то говорил мне, но я не слышала, не могла разобрать его слов.

— Гинтаре… девочка… — Майло наклонился и поцеловал меня.

Зачем? Я почти умерла. До исхода духа из тела осталось всего ничего. Но, как только горячие губы коснулись губ, почувствовала, как в меня проникла капля силы, лучик жизни.

— Прости… — прошептал Вардас. — Больше ничего не осталось.

Глупый, пытается меня спасти, как когда-то я вытащила его. Обнимает меня, укачивает, совсем как маленькую.

— Майло… — я даже не шептала — хрипела. — Что ты сделал!

Из груди вырвалось рыдание.

— Зачем?

— Когда-нибудь ты поймешь… — Он так смотрел мне в глаза, что я не верила в притаившееся за ними зло. — Не сейчас. Потом. Возможно, тогда ты меня простишь.

Нет.

Я совсем не злилась. У них с Ольгердом старые счеты, но старик долгие годы был мне отцом. Справиться с его смертью я не могла. Не сейчас. Я и так слишком многое потеряла.

Заплакала. Беззвучно. Майло губами пил слезы на лице.

— Я тебя люблю, моя огненная лисичка! — Он говорил честно. — Но остаться рядом не могу. Не в этот раз.

Попыталась что-то возразить. Бесполезно. Сил на слова не было — все вытянули рыдания. Людю забрали, вайдила больше нет, а сейчас и Майло…

Всего не пережить.

Только все это со мной уже случалось много лет тому назад. Мне ли не знать, что потери не способны убить, способны только искалечить душу.

— Ты справишься! — сказал Майло в унисон моим мыслям. — Ты сильная.

А потом снова поцеловал. По-настоящему.

Погребальный костер догорал. Пепел развеивался по ветру, смешиваясь с летящим снегом.

Кроме вайдила тогда все выжили. Эмбро Сарф закрыл собою Витгерда, поэтому король отделался легкими ушибами и слегка уязвленным самолюбием. Нет. Вру. Я несправедлива.

— Я себя ненавижу! — прошептал Витгерд на прощанье перед тем, как я — полуживая, но упрямая — отправилась в обитель через портал магистра. Мой наставник заслужил самого уважительного погребения, а, значит, обряд следовало провести там, где его любили и уважали более всего.

— Почему? — удивленная словами короля, выдавила я.

— Потому что вынужден в бездействии просиживать трон, — произнес Витгерд. Он был в отчаянии — это становилось ясно по осунувшемуся бледному лицу, запавшим глазам и пересохшим губам. — Майло ушел искать Людю, а я…

— А ты король, Витгерд, — тихо, но твердо прошептала я. — Если Майло ушел, то это его выбор. Возможно, поиски приведут его к врагу. Твое же место здесь — на троне. Будь сильным и смелым, как он того хотел. И, если любишь Людю, учти — она не особо жалует нытиков.

Он улыбнулся и обнял меня. Не крепко. Переломанные ребра у меня еще не срослись.

— Спасибо тебе, Гинта, за то, что стала мне хорошим другом! Береги себя!

— Тебе тоже спасибо, Витгерд! За все!

Майло Вардас в ту ночь действительно исчез. Никто его не видел. Только Эмбро Сарф раздражал своим загадочным молчанием. Ну и не надо! Подумаешь. Беспокойную душу и без того разрывали смерть вайдила и исчезновение Люди.

Как все это пережить? Сил плакать не осталось. Когда передо мной предстали обугленные стены обители, присыпанные, будто серой золой, снегом, глаза остались сухими, хоть душа и рыдала навзрыд, глядя на наших сироток, грустно жавшихся друг к дружке. В глазах молодых послушниц плескался страх — кто теперь будет их защищать и заботиться? Вокруг огромный серый мир с многочисленными опасностями. Громко рыдали вайделы Ингельда и Лорильда — новый жрец, которого ожидали из столичного святилища, это проблема для престарелых наставниц: в лучшем случае их оставят в обители, в худшем — отправят в храм в горах Гвегинхе доживать свои дни поближе к богам, очевидно, чтобы приблизить свидание.

И только вайдела Беата стояла, не обронив ни слезинки, твердая, как скала, непробиваемая, как стальной щит. В глазах застыла боль, слишком глубокая, чтобы сразу отличить ее от немой покорности судьбе.

На погребение собралась вся деревня. Все скорбели истинно, от души. Не только потому, что старый жрец был хорошим человеком — вайдил Фьерн являлся прекрасным защитником, самым лучшим. Каменная стена, оберегающая свой удел и не дающая в обиду никого.

На душе было муторно и больно. Все это надо пережить. Наверное.

Снег вперемешку с пеплом оседал на моих щеках. Слез не осталось. Разве что надежда…

В сумерках на освещенной пламенем поляне появился всадник в темно-сером одеянии. Сердце забилось быстро. Дыхание перехватило. Гость приблизился к погребальному костру и спешился. Его янтарные глаза неотрывно смотрели на меня.

Костер уже догорел, лорд Сарф явился вовремя. Открыть себе портал во второй раз он вряд ли смог бы — еще не окреп после происшедшего. Но, думаю, нашлись желающие угодить своему магистру — люди, верные Майло Вардасу.

— Здравствуй, Гинтаре! — сказал мой отец, и в глазах его впервые за все это время появились тепло и немного нежности. — Я приехал за тобой, моя дочь.

На священном пламени я дала свою первую клятву.

Тогда, перед смертью, вайдил Фьерн произнес последнюю просьбу. И я…

— Клянусь! Клянусь, что найду Людвику и верну ее домой. Обязательно!

Жесткая, теплая рука моего отца накрыла мои похолодевшие, несмотря на жар пламени, руки.

— Все будет хорошо, — сказал он спокойно. — У нас получится.

Кто знает, может быть, у нас и правда все получится…