Круговорот чужих страстей - Екатерина Риз
Шрифт:
Интервал:
Регина, без сомнения, заметила её красные глаза. Как Алёна не старалась казаться спокойной и не навешивала на лицо улыбку, ради Вани, печаль в глазах скрыть не получалось. Ребёнок был маленький, таких нюансов не замечал, а вот Регина печально качала головой и сочувствовала. Правда, Алёне казалось, что Павлу, а не ей. Что ж, это не так уж и удивительно. С ней они практически незнакомы, а вот пасынка Регина любит и за него беспокоится не на шутку.
Услышав об отъезде отца, Ваня в первый момент в расстройстве замер. Выпятил нижнюю губу и спрятал руки за спину, демонстрируя недовольство и упрямство. Алёна сидела на ступеньках лестницы и со стороны наблюдала, как Павел что-то нашёптывает сыну на ухо. Ванька выглядел расстроенным, но затем начал вздыхать и, в конце концов, кивнул, согласившись с отцом. Павел поцеловал его в щёку.
— Я уеду с Региной, а ты останешься с Алёной и Роско. Хорошо?
Ваня уцепился за воротник его рубашки.
— Когда ты вернёшься?
— Как только закончу все дела, — туманно ответил Павел. Снова сына поцеловал. — Но ты же у меня взрослый, ты знаешь, что я много работаю и иногда уезжаю. Так надо. А вы с Алёной отправитесь в путешествие.
— Какое?
— На море. Ты же любишь ездить на море. — Павел ободряюще сыну улыбнулся. — Будете купаться, есть мороженое, кататься на водной горке. Всё, что ты любишь.
Ванька вздохнул, но уже более благосклонно. На Алёну обернулся, та через силу, но улыбнулась ему. А Ваня отца за шею обнял.
— Ладно.
Павел его по спине погладил, чуть стиснул, чтобы не пугать ребёнка своим пылом.
— Только веди себя хорошо. Ты мужчина, ты должен об Алёне заботиться.
Ваня серьёзно кивнул.
— Вадим вернётся через пару дней с документами, — сказал ей Павел, когда они уже вышли на крыльцо. Перед ним ожидали знакомые братья-близнецы «гелендвагены» и охрана. Павел был в костюме, правда, без галстука, портфель с документами передал охраннику и повернулся к Алёне, заговорил негромко, стараясь поймать её расстроенный взгляд. — И не реви, всё будет хорошо.
Она кивнула. Сделала осторожный вдох, провела ладонью по лацкану его пиджака. На поцелуй ответила, когда Павел к ней наклонился. Но губы тряслись, и целоваться никак не получалось. Зато вспомнила, что самого главного так и не сказала.
— Люблю тебя, — проговорила она ему в губы чуть слышно.
Они глазами встретились, и Костров улыбнулся. Снова её поцеловал.
— И я тебя.
Это не было признанием. Ответного «люблю» не прозвучало, но он так смотрел на неё в этот момент… что Алёна сама его оттолкнула от себя, испугавшись, что иначе не отпустит вообще. Возьмёт и устроит банальную истерику. Он улыбнулся на прощание и пошёл к сыну. А Алёна смогла перевести дыхание. Потом голову повернула, услышав стук каблуков. Регина остановилась рядом с ней, посмотрела в лицо, затем с лёгким укором качнула головой. Пальцем приподняла Алёне подбородок.
— Иногда мало любить. Иногда женщина должна быть сильной и смелой. Будь смелой, Алёна.
Алёна сглотнула, кивнула соглашаясь.
— Думаю, мы скоро увидимся, — добавила Регина с тенью улыбки. — Позаботься о нашем мальчике. Паша тебе доверяет.
Потом они с Ванькой стояли на крыльце и махали им на прощание. Ваня очень старался, расстроенным не выглядел, папа ему путешествие пообещал и совсем скоро вернуться, а вот Алёна кусала губы, уговаривая себя не плакать, но перед глазами так и стоял образ Павла. Как он обернулся, посмотрел на них, прежде, чем сесть в машину. А ей больше нельзя плакать, ни в коем случае. Она несёт ответственность за ребёнка.
— Теперь станет совсем тихо, — печально проговорила Альбина Петровна, всё это время стоявшая у дверей в дом.
— Нам надо на это надеется, — отозвалась Алёна. — Что будет тихо, и через несколько дней мы сможем уехать беспрепятственно.
В доме осталось двое охранников, они были заняты и незаметны, всё время проводили в комнате, глядя в экраны компьютеров, наблюдая за тем, что показывали камеры наблюдения. Алёна пару раз останавливалась в дверях, тоже смотрела на экраны, но, судя по всему, ничего не происходило. Это радовало, но не слишком успокаивало. Дом снова замер в ожидании, тишину нарушали только крики ребёнка и лай собаки. Зачастую они звучали в унисон. Вечером Алёна нарушила, наверное, все правила приличий, этикета и что там ещё есть, Регина, наверняка бы, подсказала, и поужинали они на кухне, вместе с Альбиной Петровной. Домоправительница была немного смущена этим, но на Алёну напала такая тоска при мысли, что они с Ваней вдвоём окажутся за огромным столом в столовой, что она не смогла с собой справиться. А потом она долго сидела на скамейке у детской площадки, наблюдая за Ваней, как он катается на качелях и бегает с Роско наперегонки. Павел позвонил незадолго до ужина, но разговор был коротким, он только спросил, как дела, как Ваня, и попросил не впадать в панику.
— Я оставил тебе номер Регины. Если что, звони ей, хорошо? Я позвоню, как смогу. И не плачь, солнце.
— Не плачу, — заверила она его. — У нас всё хорошо. Не волнуйся.
Роско тоже скучал. До самой ночи просидел на крыльце, наверное, ждал, когда хозяин вернётся. Алёне с трудом удалось уговорить пса зайти в дом. Даже пришлось сказать, что Павел сегодня не вернётся.
— Не станешь же ты неделю сидеть на крыльце, Роско. Пойдём в дом. Я тебе печенье дам.
Собачье печенье Роско соблазнило. Он поднялся со ступенек, в дом вошёл, но как обычно с воодушевлением на кухню не потрусил, шёл за Алёной, а после полученного лакомства, отправился в комнату Вани, улёгся на мягком ковре. Всем было тоскливо. Алёна постояла в дверях, посмотрела на собаку, на спящего ребёнка, и дверь закрывать не стала. И дверь в спальню Павла тоже закрывать не стала. Устроилась в огромной постели, одна, лежала на самом краю и смотрела в темноту. Первая ночь в одиночестве, первая ночь в ожидании.
Только первая.
На следующее утро на кухне застала Максимыча. Он снова что-то ремонтировал, сидел на привычном месте у окна и ковырял отвёрткой какую-то штуку, отдалённо похожую на старый приёмник. Где он только брал эти штуки, то будильники, то приёмники. Об этом Алёна и спросила. Варила Ване манную кашу и всеми силами храбрилась, стараясь прогнать дурное предчувствие. Вот и захотелось поговорить. О глупостях, ни о чём.
— Где беру, — удивился Максимыч её вопросу. — Да на чердаке!
— На нашем?
— Ну да. Ты на чердак поднималась?
— Нет. — Алёна повернулась к нему. — Туда же надо идти через закрытое крыло.
— И что, боишься, что ли?
Алёна помолчала, обдумывая. Потом качнула головой.
— Нет. Просто… немного не по себе.
— Глупости какие. А там полно всякого добра. Даже картины стоят, в простыни завёрнутые.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!