Игуана - Георгий Миронов

Скандал, одним словом.

И спустя пять лет покойная теща, видя их мучения и, страдая от их ссор (она мучилась эвукофобией и не терпела громких звуков), подала им трезвую мысль на пьяную голову:

– А – чтобы вам не спать отдельно?

– Ну, мамаша, Вы уж скажете, так непременно глупость, – парировала Света. – Где в нашей комнате поставить вторую кровать, если все свободное место занимают шифоньер, стенка и трюмо-трельяж?

– А, вы спите отдельно на одной постели, – предложила неугомонная старушка.

Это как? – несколько удивились вчерашние молодожены.

– А так. На Светкином месте положьте перину, а на Ванькином – дверь от дачного туалета, что у – нас в лоджии без дела лежит.

Мысль показалась трезвой, даром что стареющая теща от усталости успела с утра принять уже стаканчик наливки собственного производства.

Так и сделали. Теперь Светка во сне несколько возвышалась над Иваном. Но, поскольку была она женщина в теле, если деликатно выразиться, то как лягеть в перину, так и погрузится. И спит себе спокойно до утра, лишь слегка ворочаясь внутри перины.

Разницу в весе между женок и тещей Иван не учел.

И, когда он положил тело тещи на Светкино место и, удовлетворенный принятым решением и проделанной работой, вышел, легкое тельце тещи тут же скатилось с перины в сторону Володьки, лежавшего на месте Ивана, то есть на голых досках, прикрытых простыней.

Если со стороны смотреть, то было полное впечатление, что Володька и теща лежат, держа друг друга в объятиях.

Если бы такую сценку увидала Светка, резко войдя в спальню и, включив свет, то ещё неизвестно, что бы было. Вполне возможно, что она померла бы сразу от разрыва сердца.

А так то сразу не вышло.

Потому что Иван, сложив неожиданно образовавшиеся в квартире два трупа в спальню, сам пошел отсыпаться после переживаний, пережитых во время неудачных действий «Спартака» в обороне, а также и в нападении, правда, слава Богу, только в первой половине игры, ушел спать на узкую вдовью постельку тещи в её маленькую комнатку.

А тут и Светка приходит.

Услышав из тещиной спальни храп, она приоткрыла дверь и спросила:

– Мамо, Вы спите? А где Ваньша?

Ваня спал крепко, и во сне ему снилось, что «Спартак» выигрывает со счетом 3: 0 у мадридского «Реала».

И было ему во сне сладко и хорошо.

Тем более, что найдя на подоконнике бутылку тещиной наливочки на вишневых косточках, он из бутылки в 0, 7 выкушал 0, 6, так что ему спалось крепко и сладко.

И он на вопросы, тем более к нему не относящиеся впрямую, конечно не бросился сразу отвечать. Он спал. Похрапывая из-за наливки не так громко, как обычно. Что, возможно, и ввело в заблуждение доверчивую Светку. Она и решила, что мать спит. А поскольку сама сильно устала, да и сердце что-то последние дни побаливало из-за этой девальвации и дедолларизации, а также полной демократизации всей экономической жизни в стране, когда не знаешь, сколько гречка будет стоить завтра, то и ей самой спать захотелось.

Тем более, что она сильно расстроенная была.

У неё и у самой был один доллар в заначке. Жена Володьки ей привезла в подарок из Анталии. Там в сувенирных киосках такие американские доллары стоят всего-ничего, может, центов десять в пересчете на доллары. И надо же быть такому, чтоб случиться: этот доллар Светка держала на черный день. И когда доллар пополз в своей стоимости вверх, ей с одной стороны было очень грустно, – все продукты враз подорожали, с другой стороны она сладко предвкушала, как доползет он до самой высокой отметки, пойдет она в обменный пункт на углу Никитинской и Сиреневого бульвара, где теперь под нестертой вывеской «Прием стеклотары» было яркими красками написано «Обмен валют», и обменяет свои доллар на тридцать рублей. Если учесть, что у тети Дуси можно было купить гречку подешевле, прям из мешка, который она успела прикупить в первый же день демократизации рыночной экономики, то выходило, что если доллар – тридцатник, – то три кило халявной гречки.

Но осуществить этот красивый план Светке было не суждено. С другой стороны, как смотреть, может это все и к лучшему. Так то все произошло в собственной квартире. А так – вполне могло случится несчастье прямо у киоска обмена валют.

Что случилось, читатель уж и сам наверное, догадался.

Светке спать хотелось ужас как, да ещё сердце болело и в левую руку отдавалось, и под левой лопаткой кололо.

Она привычно накапала себе 25 капель валокордина, накапала б и больше, да надо было экономить. Валокордин тоже подорожал.

И пошла в спальню.

В спальне было темно и тихо.

Вся то раздеваться она не стала, сняла в темноте из последних сил колготки фирмы «Леванти», которые ужас как жали в поясе и собралась лечь под одеяло, тем более, что в дыру на пятке сильно дуло. Она даже уже легла на свое место, и стала шарить руками, пытаясь найти одеяло. Но нащупала постороннее тело. Сначала она немного испугалась, но раздражение пересилило. Потому что по гребню на затылке нащупанной головы она догадалась, что это мамаша. Это сильно её вывело из колеи и даже сон отбило. Она вскрикнула громко:

– Ой, мамо, Вы что, с дуба рухнули? Какого хрена Вы улеглись на нашей семейной постеле на Ванькиной стороне? Тогда почему Ванька спит в Вашей комнате? Вы чё, наливки нализались оба?

Но мать таинственно молчала.

– Вы чё затаились, мамо? Отвечайте, а то я за себя не ручаюсь!

Но мать молчала как партизанка на допросе на картине художника Иогансона.

Светка попыталась ногой спихнуть легкое тело матери с постели, но читатель знает, – кроме легкой матери на постели отправлялся в свой последний путь и тяжелый Володька, так что этот маневр у Светки не вышел.

Разжигая в себе раздражение, необходимое для победы в кухонной ссоре с матерью, Светка скатилась с постели и зажгла свет.

То, что она увидела, её сильно озадачило.

Мать спала, как ей поначалу показалось, в объятиях соседа.

Мало того, что на соседа Светка имела и свои виды.

Мало того, что мать в хорошем возрасте, когда надо больше о душе думать, а не о грехах земных.

Так она ещё и устроились спать «апосля всего» на их с Ваньшей супружеском ложе!

Словом, увиденная картина вызвала у Светки сильнейшее раздражение и большой выброс адреналина в кровь.

Она рванулась к постели, схватила ставшее ей тут же ненавистным тело соседа Володьки и стала его яростно трясти.

Но тело было тяжелым, вязким, вялым и на действия со стороны никак не реагировало.

Она ухватила мать за сатиновое жабо домашнего платья пошива Сортавальской фабрики детской одежды, и также сильно встряхнула.