День рождения ведьмы - Кирилл Кащеев

Ирка отчаянно принялась колотить каблуком сапожка по руке. Рука переломилась в запястье, Ирка снова попробовала бежать и снова упала…

— Убью! Девушку! Сам! — Горелые руки схватили ее за плечи и перевернули. Жуткая оскаленная морда нависла над ней…

— Пух-земля — одна семья, — прошептала окончание заговора Ирка, стискивая в кулаке последнюю оставшуюся в сумке острую осиновую щепку.

* * *

— Здесь, она здесь! — раздался сверху звонкий мальчишеский голос.

Вихрь упал из поднебесья, серебряный меч походя развалил какой-то скелет пополам. Здухач закружил вокруг Ирки, и меч его кружил тоже, заставляя заложных шарахаться в стороны.

— Ирка! Ирка! — следом спикировала Танька. Походя швырнула шарик разрыв-травы, обняла обессиленно привалившуюся к стене Ирку, снова швырнула шарик, ощупала подругу с ног до головы на предмет телесных повреждений, и все это не переставая причитать и плакать. — Мы думали, что вы погибли, мы думали…

Над головой закружили ведьмы на метлах, пронеслись вовкулаки, перекусывая заложным шеи, в толпу стягивающихся к Ирке мертвяков ворвались орудующие мечами Федька и Еруслан. Походя снося мертвякам головы и отрывая конечности, к Ирке прорвались Ментовский Вовкулака, Вук и дядька Мыкола.

— Провели нас, коза! — с ходу выпалил Вук. — Там не оружие, а пустые ящики были!

— Я знаю, — голосом мертвым, как разлетающиеся по косточкам под волчьими челюстями заложные, ответила Ирка. — Заложные с завода нас предали.

— Я всегда говорила, мертвецам нельзя доверять, даже если они разговаривают, как живые! — прокричала сверху Оксана Тарасовна, посыпая мертвяков кладбищенским барвинком.

— Где Айт? — снося башку очередному заложному, требовательно спросил здухач.

— Его забрали, — едва ворочая языком, выдавила Ирка. — Всё забрали. Оружие, настоящее. И Айта. Там был тот заложный и… мы не могли двигаться. А потом пришел огненный дракон и… Айта забрал. Он ранен… Айт… А меня водой выкинул… — и она заплакала. Танька вцепилась ей в плечи и прижала к себе.

— А жмур где? — деловито уточнил Вук.

Плачущая Ирка только пожала плечами:

— Нету! Кажется, снова удрал, когда вы появились…

— Вот еще лабуда — лазает где-то! — расстроился Вук.

— Не о том говорите! — кромсая очередного заложного, отрывисто бросил здухач. — Надо Айта вытаскивать — хоть и гад, а наш!

— Люди не могут… не могут открывать порталы… — судорожно вздохнула Ирка. — Даже я всегда подхватывала естественные…

— Так в чем проблема?! — переходя к следующему заложному, удивился здухач. — Они у себя на заставе что охраняют? Естественный портал! — и отмашкой меча он указал на богатырей.

— Що-о-о? — взревел дядька Мыкола. Старый богатырь начал расти, навершием шлема поднимаясь выше второго этажа… и ринулся на оставшихся заложных. Громадный меч с гулом вертолетного винта подхватывал по десятку мертвяков за раз, рассыпая их мелким пеплом. Дядька Мыкола пронесся по улице, исчез в соседнем переулке, навершие его шлема мелькнуло над низеньким старым домом — к небесам взлетали кости и пепел. Чудовищным ураганом старый богатырь прошелся по ночным улицам… и всей громадой навис над парящим в воздухе здухачем.

— Це що ж ты мени предлагаешь, хлопче? — проревел он, глядя в закрытые глаза здухача. — Долг свой, богатырский, ведьминому коту под хвост пустить? Договор со змеями порушить?

— Чего? — даже не возмутился, а всего лишь удивился здухач. — Они отсюда оружие таскали…

— Пока таскали — наше дело было, чувак! — сказал Вук. — Как утащили, все, их понятия!

— Чужая юрисдикция, — тихо пояснил Еруслан. — Я очень сочувствую вашим любовным переживаниям, Ирина Симурановна, но договор не может быть нарушен. — В голосе легкомысленного богатыря слышалась непоколебимая уверенность.

Ирка молчала, как каменная.

— Он что, бросил ее в ресторане, вышел и не вернулся, а она за ним гонится? — накинулась на богатырей Танька. — Айта увезли силой! Раненого!

— Один змей забрав иншого змея до змеячего мира, — отчеканил дядька Мыкола. — Теперь это внутренние дела ихнего змиючего кубла! А ведьма, що туда сунется, будет злодейка и нарушительница, и я перший ее скручу, а то и голову сниму!

— А справитес-сь? — с очень похожей на Айтово шипение интонацией процедила Ирка. Глаза ее вспыхнули неистовым зеленым пламенем.

— Ирка, ты что! Не надо! — слабенько пискнула Танька.

— Може, и не справлюсь! — набычившись, дядька Мыкола глядел в безумные глаза молодой ведьмы-хозяйки. — Только краще я сам голову сложу, чем древнее слово людей перед змеями порушу. Нету проходу в ирий, а колдунам да ведьмам в особенности!

— Работа такая! — примирительно улыбнулся Еруслан. — Даже если мы все погибнем, успеем сообщить змеям, чтобы встречали нарушительницу.

— Такое дело, что даже стукачить — не западло! — энергично кивнул Вук, а Федька только сокрушенно вздохнул. Вук оскалил крупные желтые зубы в ухмылке. — И куда это ты вообще собралась, когда у тебя нечисть на пару с нежитью по городу мокрушничают?

Неистовое свечение Иркиных глаз погасло. Она повернулась… и пошла прочь, цокая каблуками.

— Ирка, ты это… Мы что, змея бросим? — потрясенно выдохнул ей вслед здухач. — Наверняка есть способ…

Ирка остановилась. Оглянулась через плечо.

— Бросить Айта там… Бросить всех жителей наднепрянских земель тут… Выбор небольшой. — Она криво болезненно усмехнулась. — Кого бросать?

Ой куй, зозуленько[19], куй,

Зозуля рябенька,

Пташино маленька,

Закуй мени по звичаю…[20]

Процессия торжественно вышагивала по берегу. Впереди, как самая младшая, преисполненная значимости шествовала ведьмочка Лика — с ворохом свежих зеленых ветвей в руках. Налетавший с Днепра холодный весенний ветер теребил подвешенные к ветвям колокольчики, заставляя их звонить тонко и жалобно, в такт такому же тоненькому жалобному пению Катерины. Ведьмы выстроились по возрасту — процессию замыкала надутая от важности Стелла, то и дело торжествующе поглядывающая в затылок Оксане Тарасовне. Все ведьмы оделись в черное, Маринка и Вика несли на плечах палку, к которой вышитым черными нитками рушником был привязан… маленький, искусно сделанный гробик. Обтянутый черно-красной материей, выложенный изнутри сеном, покрытый белыми кружевами. В гробу лежала плетеная кукла.

Ирка невольно потерла изрезанные стеблями травы ладони. Ведьмочки натаскали еловых и березовых ветвей, длинной молодой травы и, конечно же, обязательных «кукушкиных слез», а потом, вытянув шеи, следили, как под руками молодой ведьмы-хозяйки возникает плетеная кукла кукушки. Травяные стебли резали Ирке руки. Самые противные и долго заживающие порезы — от острой кромки травинки, — но Ирка их почти не чувствовала. Не замечала, как кровь пропитывает траву и ветки — пока красные разводы не засекла Танька, не подняла переполох и не начала промывать ладони перекисью — едва от бинтов удалось отбиться! Ирка была занята другим — старалась, чтобы сидящие кружком ведьмочки не видели, как она плачет. Но слезы все равно застилали глаза и падали на мягкие молодые еловые иголки и клейкие березовые листочки. Странно, но кукла вышла неожиданно хорошая — ровная, аккуратная, даже изящная. Она вовсе не походила на птицу, наоборот, кукушку всегда плели в виде молодой женщины. Танька одела ее в сшитое из темных лоскутов вдовье платье и повязала черный платок, кукушку уложили в гроб, скрестили ей на груди плетеные ручки и понесли.