"Номер один" - Бен Элтон

После этого, как только Вики и ее мама осмелились понадеяться, что кошмар окончен, они услышали слова Кили: «Смотрите в следующем выпуске: судьи спорят из-за громкого провала Вики».

Вики и ее мама понятия не имели о том, что полнейшая неадекватность Вики протянется отдельным сюжетом через все шоу и Берилл с Родни будут жарко спорить о том, как именно следует отсеивать таких совершенно бездарных детей.

— Она хуже моего геморроя, — повторял Родни.

— Я знаю, что она хуже твоего геморроя, Родни, — яростно отвечала Берилл, — но ей ведь всего шестнадцать лет.

Разумеется, эти разговоры сопровождались бесконечными повторами клипов, где Вики убивала песню, и в конце программы Кили упомянула, что, если зрители хотят увидеть выступление Вики снова, им нужно всего лишь переключиться на кабельный канал и посмотреть программу «Маленький „Номер один“».

— Или почему бы не выйти на наш сайт и не скачать из архива «Прыщавую Вики»?

Джорджи из группы «Пероксид» повезло, что она не увидела своего на удивление раннего изгнания из шоу за то, что не сумела вырасти и выучить прошлогодние уроки. Впрочем, вряд ли это можно было назвать везением, ведь она пропустила просмотр, потому что лежала без сознания на больничной койке, после того как ей почти удалось довести себя до голодной смерти. Мишель, вторая участница группы, была покрепче и смотрела шоу в пабе с друзьями. Она жутко напилась, и ее арестовали за то, что она швырнула бутылкой в экран телевизора. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло, потому что газеты подхватили эту новость и на следующей неделе несколько дешевых журналов о знаменитостях взяли у Мишель интервью, а на одной из обложек появилась сказанная ею фраза: «Я не лесбиянка, но я бы пообжималась с Мадонной, чтобы продвинуться в мире шоу-бизнеса».

Из многочисленных «историй», показанных в первых выпусках шоу, больше всех, возможно, пострадала Миллисент, потому что она была «ручейком» и появлялась в трех разных эпизодах: на первом прослушивании, в «поп-школе», а затем во время тура «все ко мне домой». Каждую неделю она переживала невероятное унижение, наблюдая, как из нее делали безнадежную, бездарную дуру, которая эгоистично тянет на дно невинного Грэма. Взгляды, гримасы и слезы, вмонтированные в паузы между замечаниями судей, выставляли ее помешанной на себе желчной особой, которая воспользовалась доверием и терпением Грэма. Всем было понятно, что ей следовало сразу уйти добровольно, а не пользоваться вынужденной добротой судей.

Прохожие на улице начали кричать ей в лицо всякие гадости.

— Может, уже свалишь и позволишь Грэму идти дальше? — говорили они, не понимая, что эпизоды были записаны несколько недель назад, и Миллисент уже давно покинула программу.

— Не волнуйтесь, на следующей неделе я уйду, — слабым голосом отвечала она.

— Давно пора! — кричали ей в ответ. — Ты не даешь прорваться вперед этому слепому бедолаге.

Такое унижение усугублялось тем фактом, что к этому времени Миллисент окончательно влюбилась в Грэма, чью жизнь, по мнению общественности, она рушила, и не могла даже поговорить с ним. Грэм, как и остальные финалисты, полностью погрузился в жизнь шоу «Номер один» и жил в общежитии в Лондоне, репетируя первое выступление в прямом эфире.

Одним из тех, у кого была причина радоваться первым выпускам, был принц Уэльский. Сперва посрамленный, он за удивительно короткое время начал расти в глазах зрителей. Его дружба с пареньком Троем и бескорыстное стремление научить его читать определенно сыграли ему на руку, и такое развитие событий удивило больше всех само королевское высочество.

— Знаете, я понятия не имел, что всерьез учил этого мальчика читать, — озадаченно говорил он Кельвину.

— Неужели, сэр? — ответил Кельвин с намеком на удивление в голосе.

— Да. Правда. Однако, когда я смотрел кадры по телевизору, все определенно выглядело так, словно я учил его читать. Представляете, несколько выдающихся преподавателей даже написали мне и поздравили с удачным освещением проблемы безграмотности среди городских мальчишек.

— Ну разве это не здорово?

— Хм-м. Да. Вот только, вынужден повторить, я понятия не имел, что всерьез учил этого мальчика читать. На самом деле, я думаю, это неправда.

— А по-моему, ваш вклад скорее заключается в общей атмосфере, — ответил Кельвин. — Ваше присутствие — уже само по себе огромная поддержка для мальчика.

— Хм-м, — с сомнением пробормотал принц. — Должен сказать, после монтажа ситуация определенно выглядит так, словно я серьезно учил его читать.

— Правда?

— Да, правда. Постоянно повторяющиеся кадры, где мы с этим пареньком размышляем над «Гарри Поттером».

— Мне показалось, это выглядело очень мило. Трогательно.

— Знаете, мы его только один раз почитали.

— Правда?

— Но я заметил, что один и тот же кадр появился в двух разных программах.

— Не тот же кадр, сэр. Разные углы.

— А потом, эта молодая дама, Кили, твердила о том тоже.

— Она твердила?

— Ну, на прошлой неделе она прямо заявила, что я помогал Трою с чтением.

— Ну да, вы ведь ему помогали, сэр. Я точно это помню.

— Одно слово, мистер Симмс. «Квиддич».

— Но, сэр, ведь все дело в примере и вдохновении. Разве не этим должен заниматься ваш траст? Не нужно кормить этих детей с ложечки. Единственное, что можно делать, — это подавать им пример.

Несмотря на сладкие речи Кельвина, принц по-прежнему сомневался.

— Мистер Симмс, вы ведь не мошенничаете, верно? Я хочу сказать, если я буду продвигаться в конкурсе, то только благодаря моим достоинствам. Если я не могу выиграть, тряся окороками и оттягиваясь по полной, то я совершенно точно не хочу выиграть благодаря манипуляциям и обману.

— Простите, сэр, — твердо ответил Кельвин, — но на шоу «Номер один» невозможно обманывать, потому что, как вы помните из бланка заявки, который вы подписали, продюсеры имеют право изменять правила конкурса в любое время. Мы не говорим о нарушении правил, мы их переписываем, а это совершенно другое дело и абсолютно законно.

— Я думаю, вы правы, — нерешительно ответил принц. — Но ведь есть еще эта молодая мама с больным ребенком.

— Но вы ведь действительно велели своему помощнику написать в Государственную службу здравоохранения по поводу очереди мальчика на операцию, верно, сэр?

— Да, это так, но я совершенно не думал, что это выйдет в эфир. Я понятия не имел, что вы снимаете. Так же как и тот случай с бедной женщиной, над которой жестоко надругался ее гадкий партнер. Это были приватные разговоры.

— Пожалуйста, сэр, обязательно перечитайте подписанный вами бланк заявки. На шоу «Номер один» ничего приватного не бывает. Все, что вы говорите и делаете во время процесса съемок, принадлежит нам, и мы используем материал по своему усмотрению. Пожалуйста, подумайте об этом. Вы хотели, чтобы мы показали, какой вы на самом деле. В мире телевидения единственный путь показать правду иногда лежит через ложь. Вы ведь действительно тот человек, кому не безразлична проблема безграмотности, но я не могу заставить вас твердить об этом, верно?