Диана. Одинокая принцесса - Дмитрий Медведев

Но разве можно было объяснить эти сложные правила тысячам британцев, которые видели лишь отсутствие приспущенного флага, что лишний раз подчеркивало нежелание королевской семьи признать и разделить их горе?

Лучше всего недоумение людей от поведения Елизаветы, которая все это время продолжала пребывать в своем отчасти шотландском, отчасти викторианском мирке Балморала, выразила пресса. «Покажите нам, что вы тоже горюете!» – писала «Express»; «Где наша королева? Где ее флаг?» – спрашивала «The Sun»; «Ваш народ страдает – поговорите же с ними, мадам!» – просила «Daily Mirror». «The Sun» открыла горячую линию, по которой свое недовольство высказали сорок тысяч человек, а ее редактор разразился следующей тирадой: «Пустой флагшток в конце Мэлла – величайшее оскорбление памяти Дианы! Кто в такое время думает о чертовых протоколах?»[22]

В итоге, под прессом небывалого давления, королева вынуждена была уступить. Она прервала свой отдых в Балморале и приехала в Лондон; она впервые в своей жизни выступила с обращением к нации в прямом эфире; она смирилась с приспущенным Юнион-Джеком на крыше Букингемского дворца; и, пожалуй, самое главное – она сделала то, что прежде делала только для глав государств: склонила голову, когда гроб с телом принцессы проезжал мимо нее. Это удивительно, но даже после своей смерти Диана продолжала перекраивать многовековые параграфы королевского протокола!

«Гибель принцессы заставила монархию взглянуть на себя по-новому, – комментирует заместитель личного секретаря королевы сэр Роберт Жанрен. – У нас появилась возможность собрать камни, когда до этого никому не было дела. Кого пригласить в Букингемский дворец? Какие мероприятия станут частью похоронной церемонии? Смерть Дианы предоставила возможность встряхнуть всю систему»[23].

Ломка штампов продолжится, когда сотрудники Букингемского дворца, члены семьи Спенсеров и сотрудники администрации Блэра примутся обсуждать детали траурной церемонии. Это будет необычное мероприятие. Вместо военных оркестров и солдат за гробом принцессы пойдут волонтеры благотворительных организаций, в Вестминстерском аббатстве наряду с музыкой Верди и патриотическим гимном «Клянусь тебе, моя страна», который Диана выбрала шестнадцать лет назад для своей свадьбы, будет звучать ремейк Элтона Джона «Свеча на ветру».{88}

В восемь часов вечера 5 сентября гроб с телом принцессы был перевезен из королевской часовни в Кенсингтонский дворец. Последнюю ночь перед похоронами Диана провела в своей резиденции в просторном вестибюле, украшенном белыми лилиями, белыми тюльпанами и белыми розами. Вокруг горели свечи.

Утром следующего дня на накрытый королевским штандартом гроб положили венок из розовых роз и маленький трогательный букетик из кремовых роз. На прикрепленной к нему записке было только одно слово – «Мамочке».

В Кенсингтонский дворец вошли восемь гвардейцев из первого батальона Уэльской гвардии. Они вынесли гроб во двор и установили на оружейный лафет времен Первой мировой войны, запряженный шестеркой черных лошадей. На лошадях сидели шесть всадников в ало-красной форме. На головах всадников были блестящие шлемы с торчащими вверх перьями. По команде лошади двинулись вперед, и лафет медленно тронулся с места. Принцесса отправилась в свой последний путь.

В восемь минут десятого процессия под плач тысяч людей выехала из ворот Кенсингтонского дворца и направилась к Сент-Джеймсскому дворцу, где к ней присоединились принцы Чарльз, Филипп, Уильям, Гарри и девятый граф Спенсер. Последний был против участия в церемонии детей, ссылаясь, что самой Диане это бы не понравилось. «Она наверняка не захотела бы подвергать своих детей такому тяжелому испытанию», – считал брат Дианы Чарльз[24].

Это опять показало, насколько разными они были людьми. Неужели Диана, активно занимавшаяся благотворительностью, неоднократно бравшая своих детей в приюты и больницы, стала бы возражать против их участия в церемонии прощания с собственной матерью?

Лафет с гробом медленно проследовал по Мэлл-стрит, через арку здания конной гвардии, затем по Уайтхоллу в направлении Вестминстерского аббатства. На всем пути следования его провожали толпы людей. Они кидали под копыта лошадей букеты с цветами, многие не сдерживали слез, кто-то пытался подбодрить детей Дианы, выкрикивая:

– Благослови тебя Господь, Уильям!

Или:

– Благослови тебя Господь, Гарри!

В одиннадцать часов восемь гвардейцев внесли гроб с телом принцессы в неф Вестминстерского аббатства.

Под мерное звучание малого колокола гости стали рассаживаться по местам. Когда все сели, наступила пугающая тишина.

«Создалось такое впечатление, будто нас всех окутали покрывалом из черного бархата, – вспоминает Мередит Этерингтон-Смит. – Это ощущалось даже физически»[25].

Во время прощания в Вестминстерском аббатстве особенно запомнилось выступление графа Спенсера. Вместо того чтобы помянуть свою сестру, Чарльз взошел на кафедру и, глядя сверху вниз на гроб, принялся выяснять отношения с Виндзорами. В четко подобранных словах и выражениях, он предстал как один из самых близких и хорошо знавших покойную людей, хотя на самом деле начиная с 1981 года встречался с ней в основном на официальных мероприятиях. Он напомнил о том, что Спенсеры древнее Виндзоров, хотя это было здесь явно не к месту. И наконец, самое удивительное, он заявил о своей готовности воспитывать Уильяма и Гарри, «чтобы не дать их юным душам увянуть под жестким гнетом обязанностей». Это было уже слишком.

Тем не менее речь графа, транслировавшаяся на улицу, вызвала поддержку у обычных граждан. Когда было сказано последнее слово, в западные ворота аббатства ворвались оглушительные овации. Аплодисменты раздались и внутри нефа. Аплодировали все, кроме членов королевской семьи. Виндзоры были уязвлены. Принц Эдинбургский даже обратился впоследствии за советом к своему другу лорду Брэберну – как ответить на подобный выпад. Тот порекомендовал сделать вид, будто ничего не произошло. Возможно, это лучшее, что можно было посоветовать в сложившейся ситуации.

Граф Спенсер преподнес новый сюрприз, когда вместо упокоения сестры в фамильном склепе в церкви XIII века Грейт-Бринтон – именно там Диана хотела быть захороненной[26] – выбрал для ее последнего пристанища небольшой островок Овэл, расположенный в центре декоративного озера в 250 метрах к северу от замка Элторп.